— Не было бы яхты и девочек, ты хотел сказать. Чокнутый генерал, мечтающий расколоть на куски Землю, глотает цианид калия вместо баралгина. Это ты моментально спланировал, увидев вскрытый блистер и таблетку на столе. Твоя работа производит впечатление. Ты ни разу не промахнулся. Ты уничтожаешь или разоблачаешь и сажаешь в тюрьму всех, кто вредит человечеству. Настоящая страсть! Любовь!
— Очуметь! Но к чему ты клонишь?
— Соловьёв и Достоевский твердили про красоту, которая спасает мир. Какая чепуха! Мир спасает эгоизм! Эгоцентризм! И ты, Зиновий, — наглядное тому доказательство. Лауреат Нобелевской премии мира, предотвративший ядерную катастрофу человечества. Но какова глубинная причина твоего решения, Зинька? Откуда такая непреклонность? Тебе самому жить хотелось! И хвастаться!
— А тебе ничего не надо. Свои деньги ты раздаёшь бедным.
— Мне не надо, — согласился Клим. — Ничего, кроме хижины на острове. И кружки «Жигулёвского».
Официант уже ждал у его шезлонга. Клим получил кружку пива с белой шапкой. Он любил развешивать пену на усах. «Жигулёвское» Пробкину доставляли авиарейсом из Самары. То была единственная его прихоть.
— Возможно, в дальнейшем я усовершенствую машину. Или не я, — сказал изобретатель. — И фильмы времени расширятся. Проявится тёмный диапазон, фон истории. Видны будут не только хрономоменты под фонарями. Нужно ли расширять? Пока не знаю. Энергозатраты вырастут. Наблюдение усложнится. Решения принимать станет труднее. — На усах его задрожали пенные клочья. — Каждое открытие, Зинька, каждое изобретение — путь к новым открытиям и изобретениям. Если и есть красота, то она заключается в разуме. В беспрерывности разума.
— Воздействие чистое, так, Климка? Без риска ошибки? А вдруг мы сместим что-то не то?
— Никакого риска. Машина даёт сигнал, указывает на возмущение, протягивает нити.
— Откуда нам знать, что нет лучшего варианта?
— Зинька, вариантов нет вообще. — Клим устроился в шезлонге поудобнее. — Кто, кроме нас, порождает сдвиги во времени?
— Ну… Никто. Но ты сам говоришь про разные там открытия…
Зиновий испытал настоящую досаду. Таким тупым он не чувствовал себя даже в университете, где только на четвёртом курсе научился отличать менеджмент от маркетинга.
— Ко всем решениям мы придём вовремя, все действия выполним вовремя. — Клим сделал несколько глотков. — Каждый миг нашей жизни есть естественный шажок в будущее. Всё, что мы делаем, нами уже сделано. Наше будущее написано. Ну сколько тебе можно повторять?
Сквозь чёрные очки Клим смотрел туда, где не было ничего, кроме океана. Вода, расходившаяся за яхтой волнами, была свежим прошлым.
— Я проанализировал все свои записи. Я провёл линию через все охваченные точки бифуркации. Это прямая, Зиня. Прямая, движущаяся во времени. Я заложил её последние координаты в суперкомпьютер и попросил дать определение. Вместо определения компьютер выдал предположение: «Аналогов не обнаружено. Полагаю, это отображение человеческой судьбы».
— Это наша общая судьба, да, Климка?
— Да, Зинька. Нет постороннего вмешательства. Нет поворотов. Мы стрелою летим вперёд.
— Никаких бандитов и прочих злодеев… Погоди… Нынче седьмое число. Тот день, которым обрывались записи в золотом телефоне. Вот в этом. Моём муфоне! Седьмое июля две тысячи…
В голове у Зиновия, в мозгу, не тронутом хирургами, вспыхнул маленький фейерверк. «И как это я раньше не сообразил?» — подумал Манчук. Пальцы его, живые и механические, расстегнули и застегнули пуговицу на рубашке с логотипом «Первого надёжного».
— Так это мы подбросили на дорогу телефон! — воскликнул он. — И я принял решение! Клим, почему ты мне раньше не сказал?
— Фокус с телефоном — истинный способ исторического воздействия, — сказал Пробкин. — Уже предпринятого, следовательно, безболезненного.
— Безболезненного? Климка, ты бывал под КамАЗом? — Зиновий отдал официанту бокал, жестом отказался от следующей порции. — Ещё раз тебя спрашиваю: почему раньше не сказал?
— Я не вправе подталкивать тебя к решению и принимать за тебя решение. Кроме того, согласно теории вероятностей 2.0, человек, потерявший одновременно ухо, глаз, руку и ногу, преуспеет в следующие десять лет при условии физического выживания. Британские учёные доказали.