Наполеон зорко следил и за тем, что делалось в вассальных королевствах и в метрополии — в Париже. Три брата — три короля восседали на тронах, две сестры были государынями; вся Западная Европа была под властью династии Бонапартов. Но что толку из того? Три брата — три короля, а помощи нет ниоткуда, и не братья-короли помогают ему, а он им должен оказывать помощь. И из Шёнбрунна в Мадрид, в Амстердам, в Кассель несутся курьеры с суровыми письмами — осуждениями братьев-королей[1038].
Из далекой Вены Наполеон не спускает глаз с Фуше. Этот увертливый министр полиции с каждым днем ему кажется все подозрительнее. Император шлет ему резкие письма, читает нотации, делает выговор[1039]. «Наполеон еще не умер» — пусть это запомнят все.
***
5—6 июля 1809 года произошла наконец битва, к которой Наполеон готовился два месяца, — знаменитое сражение под Ваграмом. Битва отличалась крайним ожесточением, и потери с обеих сторон были велики. Ваграм закончился победой французского оружия; австрийская армия должна была отступить[1040].
С точки зрения военного искусства Ваграм был подготовлен и проведен Наполеоном артистически. В ходе сражения он применил новинку — удар тараном: для прорыва центра противника были двинуты сомкнутыми рядами три дивизии под командованием Макдональда; им действительно удалось прорвать фронт неприятеля, и этот прорыв имел решающее значение для исхода сражения.
Когда Даву одновременно начал обходить фланг противника, эрцгерцог Карл, опасаясь худшего, дал приказ об отступлении.
И все-таки Ваграм был совсем не похож ни на Аустерлиц, ни тем более на Иену. Австрийская армия не была ни уничтожена, ни сокрушена. Она отступила в полном порядке и, вероятно, через короткое время смогла бы снова ввязаться в битву такого же масштаба. А Наполеон уже чувствовал, что победа одержана ценой огромного напряжения сил и что ему было бы крайне тяжело идти еще на одно сражение, столь же ожесточенное, как Ваграм.
Император шумно праздновал одержанную победу. Бертье был пожалован титул князя Ваграма, Даву — князя Экмюля, Массена — несколько двусмысленно звучавший титул князя Эсслингского. Макдональд, Мармон и Удино получили звание маршалов. Все трое были многоопытными боевыми генералами, но в армии вполголоса спрашивали: могут ли три новых маршала заменить одного погибшего Ланна? За этим вопросом вставал и иной: весит ли отлитая в золото и бронзу слава Ваграма больше, чем легкая, не отмеченная никакими наградами победа при Монтенотте?
Впрочем, жизнь не оставляла времени для раздумий. Едва лишь одержав победу под Ваграмом, Наполеон должен был готовиться к продолжению борьбы и новым битвам. Но был ли он все так же уверен, что ему светит, как и раньше, счастливая звезда?
Ему повезло: эрцгерцог Карл, при выдающихся военных способностях не отличавшийся твердостью характера, был склонен также прекратить войну[1041]. 12 июля в Цнайме он предложил заключить перемирие, и Наполеон сразу же принял предложение. За перемирием последовали переговоры о мире, закончившиеся 14 октября подписанием Шёнбруннского договора. Австрия потеряла юго-западные и восточные провинции, должна была уплатить контрибуцию в восемьдесят пять миллионов франков и обязалась сократить свою армию до ста пятидесяти тысяч человек[1042].
Ранней осенью в Шёнбрунне Наполеон получил письмо от Марии Валевской; она спрашивала, хочет ли он видеть ее в Вене.
Он ответил письмом, в котором нельзя было не чувствовать искреннюю взволнованность. Он приглашал Марию приехать как можно скорее, уверял в своей преданности, любви. Письмо заканчивалось такими словами: «Я покрываю Ваши прелестные руки тысячами самых нежных поцелуев и одним-единственным — Ваши прекрасные уста»[1043].
Мария Валевская приехала. Она поселилась в живописном селении Модлинг, недалеко от Вены. Каждый вечер из Модлинга в Шёнбрунн стремительно неслись экипажи. В один из вечеров Мария призналась, что ждет от него, от Наполеона, ребенка, наверное сына.