Два образа подверглись искажению в «Замогильных записках»: Наполеона и самого Шатобриана. Оставим в покое последнего. Что же касается первого, то в соответствии с прекрасной легендой он появился на свет на ковре, изображавшем батальные сцены из «Илиады». Однако существует и антилегенда, главным создателем которой был все тот же Шатобриан.
Ныне достоверно установлено, что Наполеон родился действительно 15 августа 1769 года. Но так же твердо можно сказать, что не всё в его биографии — домысел Шатобриана. В Наполеоне в самом деле воплотилось нечто чуждое, и Шатобриан прав, говоря о «свалившейся именно на нас жизни, которая могла появиться в любое время в любой стране». Так или иначе, Наполеон родился 15 августа 1769 года в Аяччо — на Корсике, потрясенной «присоединением» к Франции.
В XVIII веке этот остров уже достаточно хорошо известен на континенте. Важное стратегическое положение между Францией и Италией, занимаемое им в Средиземноморье, превращает его в вожделенную добычу для всякого рода амбиций, столкнувшихся в западной части этого водного бассейна. Прогрессивными кругами он воспринимается как символ борьбы с поработителем. Восстание островитян 1729 года против генуэзского владычества, вспыхнувшее за несколько десятилетий до победоносного окончания Войны за независимость в Северной Америке, право на свободу, провозглашенное его лидерами, планируемые социальные реформы привлекают внимание таких мыслителей, как Васко, Горани и Босуэл. Жан Жак Руссо заметил в «Общественном договоре»: «Есть в Европе еще одна страна, способная принять свод законов, это — Корсика. Достоинство и упорство, с какими этот мужественный народ отстоял свою свободу, вполне заслужили того, чтобы какой-нибудь мудрец увековечил ее для него. Меня не оставляет предчувствие, что когда-нибудь этот маленький остров еще удивит Европу».
Около 1764 года по просьбе корсиканского аристократа Бутгафьочо Руссо приступает к работе над конституцией, которая так никогда и не найдет применения.
Да в его ли силах было всех примирить? После народного восстания 1729 года, повлекшего за собой интервенцию Австрии, в 1732 году в Корте был подписан договор. Однако два года спустя генуэзцы забыли о своих уступках, что привело к новому восстанию. Конфликт разросся до международных масштабов: Франция дважды осуществляла военное вмешательство на стороне Генуи. В Паскале Паоли, сыне героя событий 1729 года, корсиканцы обрели как раз такого главнокомандующего, какой им был нужен. Паоли отбросил генуэзцев к укрепленным позициям на побережье и затеял политические и социальные преобразования, заинтересовавшие Европу. Выбрав Корту столицей по той причине, что город был расположен в глубине острова, он созвал там в ноябре 1755 года Учредительное собрание. Из-под его пера вышла демократическая конституция, наделяющая законодательной властью
Административный совет, избираемый всеобщим голосованием, а исполнительной — самого Паоли, возглавившего Государственный совет из девяти членов. Завершив работу над конституцией, Паоли взялся за дело: затеял осушение болот, строительство дорог, разработку новых карьеров, наведение моста, связавшего Иль-Рус с Корсикой с целью компенсировать утрату портового города Кальви, оставшегося в руках генуэзцев, строительство торгового флота, пустившегося в плавание под флагом «мавританская голова». Что же касается социальных преобразований, то в своем «Рассуждении о счастье», представленном в 1791 году Лионской академии, Наполеон явно преувеличил их размах: «Паоли поделил земли каждой деревни на две категории: земли первой категории отводились для зерновых культур и пастбищ. Второй — расположенные в гористой местности — под маслины, виноградники, каштаны и прочие деревья. Земли первой категории — пиажи — передавались как в коллективное, так и в частное пользование. Раз в три года пиаж каждой деревни перераспределялся между ее жителями. Земли второй категории, предназначенные для особых культур, оставались в ведении частного сектора».
В действительности речь шла не столько о нововведениях Паоли, сколько о сохранении общинного строя. И все же это заблуждение отражало господствующие настроения: считалось, что в ходе борьбы за власть Баббо установил больше социальной справедливости, чем в процессе социальных преобразований. Этот взгляд будет довлеть над умами в 1793 году, он же обеспечит общественную поддержку Паоли, а не Саличетти и Бонапартам, хотя последние являлись сторонниками монтаньяров. Успехи генерала вызывали озабоченность как корсиканского дворянства, так и Генуэзской республики, которая чувствовала, что лишается последних бастионов. На основании первого Компьенского договора 1764 года французские войска заняли Кальви, Сен-Флоран и Аяччо. Война на континенте вынудила их покинуть Корсику, однако они вновь вернулись на остров в соответствии с положениями второго Компьенского договора 1764 года. В итоге по Версальскому соглашению, подписанному 15 мая 1768 года, Генуя временно, вплоть до погашения ею долга Франции, уступила Версалю права на Корсику. Паоли отверг договор, игнорирующий мнения корсиканцев. Разразилась война. Королевские войска действовали на острове, опираясь на французскую партию, упрочившую свои позиции благодаря поддержке кардинала Флери. 8 мая 1769 года Паоли потерпел поражение при Понте Ново и вынужден был бежать в Англию. Корсика не стала французской провинцией. С 1770 по 1786 год она находилась в ведении военной администрации, возглавляемой сначала графом де Во, а затем господином Марбефом. И все же в 1775 году Провинциальные штаты предоставили острову относительную автономию.
В вопросе о генеалогии Бонапарта не было недостатка в самых фантастических гипотезах. Сам Наполеон на острове Святой Елены смеялся над той из них, которая превратила его в потомка Железной маски и дочери губернатора островов Сан-Маргерит, господина де Бонпара. По восходящей линии ему приписывалась кровная связь с царствующей английской династией, династией византийских императоров Комнинов, Палеологов и даже с патрицианским родом Юлиев. Зато антилегенда сделала из Наполеона потомка привратника и скотницы. На самом деле Бонапарты были скорее всего тосканского рода. Первое упоминание о некоем Бонапарте, члене Совета старейшин Аяччо, относится к 1616 году. В дальнейшем, в XVII–XVIII веках, в состав этого Совета входили многие Бонапарты. Должность члена Совета старейшин считалась почетной, поскольку после присоединения к Франции она была приравнена к дворянскому титулу. Словом, Наполеон Бонапарт — дворянин, хотя, по утверждению некоего памфлетиста эпохи Реставрации, в те времена на Корсике все рождались дворянами, чтобы не платить налогов.
Его отец, Карло Бонапарте, — влиятельный аристократ, близкий к Паоли, который назначал его на ответственные должности. Примкнув после 1768 года к французской партии, он становится адвокатом Верховного совета Корсики, затем, в 1777 году, — депутатом от дворянства, в этом качестве он, вместе с другими представителями, отправляется в 1778 году в Версаль, где удостаивается аудиенции Людовика XVI. Считалось, что своей карьерой он обязан покровительству господина де Марбефа, пленившегося красотой мадам Бонапарте. Легация Рамолино родилась в Аяччо в 1749-м, а может, в 1750 году. Ее отец был инспектором корсиканского дорожного ведомства, мать, овдовев, вышла замуж за капитана генуэзского флота Франческо Феша, от которого родила сына Джузеппе, будущего кардинала при Консульстве.
Не вызывает сомнений достаток, которым пользовались Бонапарты накануне французской оккупации. Они были владельцами трех домов, имения в Милелли, виноградников, пахотных земель, мельницы. Впрочем, не стоит и преувеличивать их благосостояние. Хотя Бонапарты и их свойственники числятся среди самых обеспеченных людей города (они породнились, должно быть, с местными, более зажиточными семьями), в ряду таких богачей, как Поццо ди Борго — полновластный хозяин окрестностей Аяччо, — их состояние куда как скромно и не выдерживает сравнений с богатейшими фамилиями Европы. Не исключено, правда, что оно приумножилось за счет разорения мелких земельных наделов, владельцы которых отомстили им в 1793 году, разграбив дом и опустошив поместья.