Аранхуэцский договор мог удовлетворить честолюбие королевы и польстить отеческим чувствам Карла IV; но в действительности он был очень опасен для Испании, которая не замедлила в этом убедиться.
Меньше чем через два года после уступки Луизианы, Бонапарт продал последнюю Соединенным Штатам вопреки статье Аранхуэцского договора, которая предоставляла Испании преимущественное право на покупку ее.
Этрурское королевство просуществовало недолго. Наполеон смотрел на него, «как на изуродование итальянского полуострова». Он упразднит его одним росчерком пера 23 октября 1807 года.
Война с Португалией едва не вовлекла Испанию в ссору с Францией. Карл IV, связанный тесными узами с Браганским домом, вел с ним войну против воли, по принуждению, поставив условие, что Португалия ни в каком случае не будет раздроблена. Годой, сделанный генералиссимусом, потратил на приготовления три месяца и выступил в поход только 20 мая 1801 года, когда французский генерал Леклерк уже стоял лагерем в Сиудад-Родриго с корпусом в 12 000 человек, а Люсьен Бонапарт грозил двору гневом первого консула, если испанская армия не перейдет границы.
Война с Португалией. Странное зрелище представляли собой теперь эти две воюющие нации, прилагавшие все усилия, чтобы не встретиться на поле битвы. «Зачем нам сражаться? – сказал герцог Лафоэс, португальский генералиссимус, испанскому генералу Солано. – Португалия и Испания – вьючные мулы. Нас толкнула Англия, вас подгоняет Франция; будем скакать и звенеть бубенчиками, но, ради Бога, не будем причинять друг другу зла, чтобы не стать посмешищем для людей». Испанские и португальские войска маневрировали таким образом, чтобы не встретиться. Оливенца, Херуменга, Кампо-Майор сдались без сопротивления, и после этой кампании, похожей на фарс, в Бадахозе был заключен договор между Карлом IV и португальским регентом (6 июня 1801 г.). Испания получила Оливенцу на левом берегу Гвадианы, причем Португалия еще обязалась уплатить Франции вознаграждение в 20 миллионов.
Оставалось еще только добиться ратификации договора Бонапартом. Люсьен усердно принялся хлопотать об этом. Он уже получил за Аранхуэцский договор двадцать ценных картин и на 100 000 экю бриллиантов в оправе; Годой предложил ему звание гранда, орден золотого руна, пенсию в 100 000 франков, несколько мешочков с неотделанными алмазами и ларчик с портретом короля, окруженным бумажным венчиком, который заключал в себе на 5 миллионов драгоценных камней. В конце концов Люсьен добился ратификации Бадахозского договора (29 сентября 1801 г.). Амьенский мир, заключенный 26 марта следующего года, должен был, казалось, извлечь Испанию из пропасти, в которую она погружалась. В июле 1802 года двор предпринял пышное путешествие по Каталонии и Валенсии. Оно было ознаменовано блестящими празднествами. В Барселоне принц астурийский женился на Марии Антуанетте-неаполитанской, а его сестра Изабелла вышла замуж за наследного принца Обеих Сицилий.
Расторжение Амьенского мира. С первых же месяцев 1803 года стало очевидным и для мало проницательных людей, что война между Францией и Англией неминуемо должна возобновиться. Испания снова сделалась яблоком раздора для обеих соперничествующих наций, и неисцелимая слабость ее правительства не позваляла ей извлечь никакой выгоды из этого привилегированного положения. Карл IV, очарованный славой первого консула, стоял за союз с Францией. Королева склонялась к тому же в интересах своей дочери, королевы этрурской. Напротив, министр иностранных дел Севальос был приверженцем союза с Англией, и Годой, который охотно стал бы на его сторону, не решался, однако, одобрить мнение, противоречащее мнению короля, и навлечь на себя гнев Бонапарта, и без того уже дававший себя ему чувствовать. Ему казалось ловким маневром противопоставить нетерпению французов «отрицательную политику», которой исчерпывалась его политическая мудрость. Он был очень любезен с французским послом Бернонвиллем, обещал все, чего тот хотел, и ничего не сделал. Бонапарт не поддался на удочку. 29 марта 1808 года в Аранхуэц прибыл генерал Ла-Планш Мортьер с письмом первого консула к королю. 17 мая Франция объявила войну Англии. 22 июня Бонапарт, извещенный о прибытии в Кадикс транспорта из Индии, настоятельно потребовал денег. Годой не дерзнул отказать в субсидии, но, по-видимому, твердо решил сохранять нейтралитет в предстоящей войне. Он даже собрал несколько полков в Бургосе и Вальядолиде для охраны границы. Бонапарт сломил его упорство, пригрозив открыть королю дворцовые скандалы; мало того, Бернонвилль в публичной аудиенции вручил Карлу IV письмо Бонапарта, наполненное крайне компрометирующими разоблачениями. Годой настолько пользовался доверием у Карла IV, что сумел убедить его не читать письма; но он понял, что борьба невозможна. 23 октября он обязался предоставить Франции ежемесячную субсидию в 4 миллиона. Может быть, он думал этой ценой купить для Испании право оставаться нейтральной. Народ в Мадриде оказался проницательнее, по возвращении Годоя в столицу он вышел к нему навстречу и окружил его карету с криком: «Мира и хлеба!»