Штандартенфюрер удовлетворенно кивнул. Глаза его блеснули за линзами очков.
— Отлично, Мюллер. Передайте, чтобы арестованных держали в строжайшей изоляции. Пусть их никто не допрашивает до моего приезда. Через минуту я буду с вами.
Мюллер снова откозырял и вышел. Штатский обратился к собравшимся офицерам.
— Благодарю за прием, господа. Он был в высшей степени познавательным. Сейчас я должен идти, но не сомневаюсь, что мы встретимся снова. Хайль Гитлер!
И следом за Мюллером вышел из комнаты.
Офицеры, уже далеко не так уверенные в своем всеведении, опасливо переглянулись.
— Что все это значит, черт возьми? — произнес Брокман. Подошел к двери, распахнул ее и крикнул:
— Сержант!
— Я!
— Выясни, кто этот человек, и доложи через пять минут, если не хочешь иметь неприятностей.
— Слушаюсь.
Брокман вернулся в комнату и положил хлыст уже отнюдь не столь твердой, как до того, рукой.
Шмидт облизнул губы.
— Гестапо? — испуганно предположил он.
И по молчанию друзей догадался, что попал в точку. Это наверняка было гестапо. Шмидт утер пухлой розовой рукой лоб, и у него внезапно стеснило грудь. Он приготовил к отправке на Любекерштрассе несколько ящиков колбасы и ветчины, итальянской фасоли и еще кое-чего — а с появлением гестапо нельзя чувствовать себя в безопасности…
Пробормотав извинения под нос, Шмидт вышел из кабинета и поспешил на толстых дрожащих ногах в свои владения. Через несколько минут весь склад оказался перевернут вверх дном, подчиненные Шмидта бросили все дела и бросились исполнять новые приказания. Через двадцать минут из городка выехали две грузовые машины, доверху наполненные ветчиной и фасолью. Они отправились к коллеге Шмидта в артиллерийском полку; вся операция стоила ему нескольких фунтов собственного веса и девятнадцати ящиков шампанского. Это шампанское свело на нет всю прибыль, какую он наживет на ветчине.
Не все в городке знали, что там появилось гестапо. И даже среди тех, кто знал, не все впали в панику. Некий обер-ефрейтор, которому полагалось стоять на часах у входа, даже дружелюбно болтал с водителем «мерседеса». Они обсуждали деловые вопросы с тех пор, как штандартенфюрер вошел в здание.
— Ну, давай! — поторопил собеседника водитель эсэсовец. — Говори! Сколько хочешь за… — Огляделся с подозрением по сторонам и понизил голос. — За них? — состорожничал он. На правой руке у него была белая повязка с буквами «PCXА»[34].
— Стоят они немало, — ответил Порта. — Лучше скажи, сколько готов предложить.
Эсэсовец заколебался. В глазах его появилось хитрое выражение.
— Тысячу?
Рука его нырнула глубоко в карман и появилась наружу с пачкой денег. Порта засмеялся ему в лицо.
— Спятил? — язвительно произнес он. — Здесь, по-твоему, что, богадельня? Тысячу! Шутишь?
Затем Порта сдвинул каску на затылок, поправил висевшую на ремне винтовку и сунул руки в карманы.
— Знаешь, никто тебя не неволит покупать товар, — добродушно сказал он. — Не хочешь — не надо. Я предложил его тебе, так как думал, что у тебя хватит сообразительности найти ему применение. Ни к чему отдавать его в руки лопуху, он наверняка не сумеет сбыть его и, скорее всего, втянет нас всех в беду. Но видя, что ты вроде бы человек бывалый…
— Слушай, я мог бы раздобыть эти чертовы штуки даром, будь они мне так нужны!
Водитель повернулся и с презрением плюнул на памятник славным павшим в Первую мировую войну.
— Вот как? — усмехнулся Порта. — Я не вчера родился. Не стоит думать, что меня можно провести за нос.
И, чтобы сквитаться, вынул из кармана одну руку, склонился над «мерседесом» и с силой высморкался на эсэсовский флажок, развевавшийся на капоте машины.
Эсэсовец притворился, что не видел. Снова повернулся и второй раз плюнул на доблестных павших Семьдесят шестого пехотного полка.
— Сдается мне, — сказал он, — что тебе невдомек, кто я и кого вожу. — При этих словах грудь его выпятилась. Лицо засияло наивной гордостью. — Это мой начальник только что вошел туда. Потолковать с вашими офицерами.
— Ну и что? — холодно спросил Порта.
— А то, что запоешь другую песенку, когда узнаешь, кто он. Иду на спор, до того струхнешь, что бесплатно отдашь мне свои драгоценные сигареты. — Эсэсовец неприятно улыбнулся и вытянул правую руку, демонстрируя буквы «РСХА» на повязке. — Меня можно купить — за определенную сумму, — признался он. — Скажем, за двенадцать сигарет с опиумом?
— Купить? — Порта подался вперед и плюнул на эсэсовский флажок. — На кой черт мне покупать охламона вроде тебя?