— Это у тебя откуда?
— Папа, на. — я протянул родителю полноразмерную нарезную «сайгу»: — Она под автоматный патрон… Запасной магазин, правда всего один, но он на двадцать патронов.
— Второй давай и марш домой. — отец принял у меня первый «ствол» и требовательно протянул руку за вторым.
— Я тебе его не дам, это мое. — я спрятал за спину полюбившийся мне карабин под пистолетный патрон от «Люгера», боеприпасов к которому у меня было в достатке. Дядя Вова Новицкий, старший детектив из полиции, с которым меня связывало несколько, не самых законных, дел, на мой осторожный вопрос посмотрел на меня долгим, изучающим взглядом, после чего несколько раз приносил по горсти патрон, каждый раз в разном исполнении. Как оказалось, полиция, устав ждать нормального пистолета от отечественных оружейников, закупила большую партию «Глоков» в Евросоюзе, передав их полиции, после чего наладила производство боеприпасов к этим пистолетам в стране.
— Александр! — отец, как краб, сделал два гусиных шага в мою сторону и начал подниматься уже на лестнице, невидимый с улицы: — Отдай оружие и иди домой…
— Папа, я никуда не уйду. — я закаменел лицом, глядя в глаза отцу: — Я не пацан сопливый и стреляю не хуже тебя.
— Ты считаешь, если они сметут вас, то мы с мамой сможем отсидеться в квартире? Ты серьезно так думаешь? Сказать, что они сделают с мамой и Таней, когда выломают двери? А меня, хорошо, если просто выкинут в окно, чтобы не мешался…
Отец побледнел, дернул плечом, заскрипел зубами, после чего обнял меня своими лапищами, крепко притиснув к себе, так, что у меня веки стали влажными от нахлынувших чувств.
— Саша, ты представляешь, что со мной сделает мама, если с тобой что-то случится?
— Папа…- я сипел ничего не значащие слова куда-то, в отцовскую подмышку: — Или мы сегодня все останемся живы, или все умрем…
Душещипательную сцену прервали радостные крики, раздавшиеся снизу, от ворот.
Отец оттолкнул меня на лестницу, велев сидеть там и не высовываться, а сам, встав на корточки, припал глазом в декоративному отверстию в парапете и принялся отчаянно ругаться. Не выдержав, я взбежал этажом выше и повторив предосторожности отца, выглянул во двор.
Устав продавливать баррикаду, так как единственным видимым результатом усилий вражеского трактора был содранный гусеницами, до щебня, асфальт, машинист зловредного механизма сменил тактику, принявшись цеплять щитом элементы заграждения и тянуть их назад, вырывая из заграждения то моток колючей проволоки, то кусок уголка, то, сваренную из арматуры, непонятную конструкцию. Во всяком случае, теперь, от маневров бульдозера появился видимый результат — заграждение истончалось просто на глазах, как таящий, на весеннем солнце, сугроб. Заставив самодельную конструкцию истончиться почти вполовину, машинист потерял терпение и вновь повел свою «боевую» машину вперед.
Сцепленные, перемотанные ворота, под натиском металлического щита, заскрипели, прогнулись, после чего раздался визг рвущегося металла, петли не выдержали, и половина ворот бессильно повисла, держась лишь на мотках колючей проволоки.
Толпа за оградой победно взревела, подалась вперед, а бульдозер двинулся в последнюю атаку, намереваясь, с концами, снести жалкие остатки заграждения
Массивные траки гусеницы, как зубы огромного дракона, перемололи в труху тонкую трубу, через которую под воротами подводился электрический кабель открывания ворот, вспыхнула голубая вспышка электрического разряда, звон бьющегося стекла и вдруг, из-под гусениц, вверх рвануло густое химическое пламя зеленого оттенка. Я не знаю, что за адскую смесь залили по бутылкам, уложенным в тонкостенный кабельный канал в створе ворот, но эта жидкость, сходная с пресловутым «коктейлем Молотова», выплеснулась из, раздавленных стальной махиной, бутылок и облепила горящей вязкой массой, открытый с боков, весь в подтеках соляры и масла, раскаленный двигатель бульдозера, который мгновенно загорелся.
Люди бросились в стороны от разгорающегося бульдозера, и я, с ужасом, увидел, как задергались металлические листы, наваренные на дверь кабины бронированного трактора. Очевидно, что машинист пытался выбраться наружу, но укрепленную, наваренную в несколько слоев, дверь где-то заело… Несколько человек из, подавшейся назад, от жара пламени, толпы, кинулись к горящей машине, пытаясь сбить пламя или сломать запоры двери каким-то ломом, пару раз, бессильно, плюнул белым порошком небольшой огнетушитель, после чего смельчаки отступили, спасаясь от нестерпимого жара и огненных языков…
На несколько минут установилось молчание, только трещал в пламени погибающий бульдозер, а потом кто-то что-то закричал, громко и отчаянно. Его крик подхватили десятки глоток и черные фигуры бросились к перевитому спиралью Бруно, укрепленному забору.
Несчастные беженцы оказались хорошо подготовлены к штурму инженерных укреплений. На «колючку», в десятке мест одновременно, были наброшены толстые ватные и новые, ортопедические матрасы, сотни рук дружно подсаживали смельчаков и уже черные фигурки перемахивают через обезвреженные заграждения, спрыгивают внутрь дворовой территории…
Басовитая очередь из пулемета, ударившая с крыши соседнего дома, стала полной неожиданностью для всех собравшихся. Десяток пуль ударили в бетонную дорожку, идущую вдоль дворовой ограды, взметая вверх фонтанчики бетонной крошки и сразу ситуация в корне изменилась…
В осаждающей дома толпе оказалось множество опытных и расторопных людей, которые бросились врассыпную, увлекая за собой остальных. И куда-то исчезли десятки рук, что вздымали вверх, через забор, ловких бойцов, да и бойцы, растеряв свой боевой настрой, судорожно подтягивались на, висящих поверх забора, матрасах, спеша покинуть негостеприимный двор, где им оказались не рады хозяева.
Через пять минут территория вокруг наших домов обезлюдела. Осаждающие, в том числе и люди в форме, с оружием на модных ремнях, попрятались в укрытиях, отогнав подальше свои красивые пикапы, создав определенный периметр. О прошедшем сражении напоминали только висящие на заборе, изодранные до самого нутра, матрасы и, чадящая липким черным дымом, закопченная туша бульдозера, застрявшего в воротах. А еще через час, как всегда вовремя, приехала полиция.
Покрашенный в белый цвет, с синей, горизонтальной полосой и нелепой мигалкой на башне с крупнокалиберным пулеметом, к месту недавнего сражения подкатил, мягко перебирая своими восемью огромными колесами, тяжелый бронетранспортер.
Остановившись шагах в пятидесяти от ворот, броневик покрутил во все стороны башней, демонстрируя всем желающим свои спаренные пулеметы, после чего боковая бронедверь стального монстра откинулась и наружу выбрался человек в черном комбинезоне, глухом шлеме с матовым бронестеклом и множеством обвесов, что делало его похожим на космодесантника из старого фантастического фильма. Прошагав к дымящемуся бульдозеру, человек поднял защитное стекло на шлеме, и я узнал представителя закона, прибывшего по наши души.
У ворот стоял и недовольно морщился, очевидно от вони, идущей от бульдозера, старший детектив криминальной полиции Новицкий Владимир Алексеевич.
Я достал смартфон и набрал номер своего учителя по ОБЖ.
— Добрый день, Виталий Ефимович, это беспокоим Иванов Саша. Если вы с председателем собираетесь идти разговаривать с тем дядькой полицейским, что застыл у ворот, то вам надо обязательно взять меня с собой на разговор. Я его очень хорошо знаю, он мне практически родственник. Я вам точно пригожусь.
Глава 14
Глава четырнадцатая.
Год «ч-1,75», территория бывшей России.
Старший детектив криминальной полиции Новицкий Владимир Алексеевич.
С утра занимались допросом двух грабителей, что посредством ножей самого страхолюдного вида грабили одиноких гражданок. Преступная карьера их закончилась на третьем эпизоде, когда супруг одной из потерпевших, услыхав из окна ее крик, не раздумывая, выбежал во двор, схватив со стены сувенирный китайский меч — дао, купленный когда-то в Пекине по причине нетрезвого состояния.