— Видите, я была права, — весело сказала Мария, видя, как выражение боли на ее лице сменилось улыбкой.
— Ты всегда права, — согласилась Джузеппина, которой эта жизнерадостная девушка, врывавшаяся в ее комнату, как легкий весенний ветерок, помогала справиться с болью.
Она мягко задремала, утонув в тумане прошлого, которое приходило к ней в виде ярких, сменяющих друг друга снов. Она снова видела своего отца, доброго и сильного мужчину, каким он был в первые годы ее жизни, видела свою замученную тяжелой работой и домашними заботами мать, скорбела о братьях, унесенных испанкой; она снова переживала насилие, совершенное над ней в ранней юности, и видела священника Раттану, который взял на себя роль ангела-мстителя, покарав за это насильника. Погружаясь все глубже в сон, она увидела святого Георгия и дракона. У святого Георгия были спокойные и мягкие черты Чезаре, а у дракона — волчьи зубы и ястребиное лицо насильника. Но вдруг, как в игре зеркал, роли переменились: дьявол стал святым Георгием, а святой Георгий — дьяволом, и больная уже не могла понять, кто из них кто.
— Джузеппина, — обеспокоенным голосом позвала ее Мария. — Вам плохо? Ответьте мне. — Девушка наклонилась над ней, но больная лишь трясла головой, задыхалась и бормотала бессвязные слова.
— Ничего, ничего, — вдруг сказала она, просыпаясь. — Я только видела сон.
Она вздохнула, открыла глаза, увидела комнату, залитую сияющим светом, и улыбнулась. Дыхание ее успокоилось и боль исчезла.
— Обед уже готов, — ласково сказала Мария.
— Что там у нас сегодня?
— Лапша с бульоном и вареная курица.
С неожиданной энергией больная уселась на постели.
— Я устала от этой бурды, — капризно сказала она. — Мне хочется поленты.
— Что вы, — помня строгие предписания врачей, попыталась отговорить ее Мария. — Ведь доктор…
— Не говори мне о докторе с его чепухой! — воскликнула та. — Я сказала «поленту» и хочу поленту. Видишь ли, Мария, — объяснила она. — Мы с Чезаре родились в бедности и выросли на поленте.
Мария поняла, что спорить бесполезно, и через час Чеккина приготовила хозяйке поленту.
— Правда, хороша? — сказала Джузеппина, поддевая поленту кончиком серебряной вилки. — А запах какой! — Но, едва попробовав, разочарованно отодвинула блюдо. — Нет, вкус не тот, — прошептала она. — Не такой, как тогда, в детстве. А может, я и сама изменилась…
Мария была при ней уже целый месяц, и ее присутствие для больной сделалось необходимым. Джузеппина все время хотела видеть ее рядом и разговаривала с ней, как со своим вторым «я». Новая экономка быстро усвоила порядки этого дома и добивалась перемены исподволь. Комнаты одна за другой приняли более свежий и опрятный вид, на кухне стало чище и светлее — весь дом как будто повеселел. Только в присутствии Чезаре Больдрани она по-прежнему чувствовала себя неуверенно — она робела, своей значительностью он ее подавлял.
— Сегодня мы должны отправить почтовые переводы, — сказала Джузеппина, которая давала экономке необходимые указания. — Посмотри в верхнем ящичке моего комода. Да-да, именно там. Там список адресатов. Да, вот этот. А теперь возьми ручку и садись за стол.
— Я? — спросила Мария, польщенная и испуганная этим поручением, которое выходило за рамки ее привычных обязанностей.
— Тебе придется делать это, когда меня больше не будет, — сурово сказала ей Джузеппина. — Каждый месяц, двадцать седьмого числа.
Мария села за стол и сосредоточенно принялась за дело. Она заполняла бланки переводов, оставляя лишь место для суммы: ее обычно вписывал сам хозяин. Занимаясь этой работой, она обнаружила, что двадцать седьмого числа каждого месяца Чезаре Больдрани посылал деньги нескольким церквам и религиозным организациям, двум приютам для престарелых, нескольким больницам и сиротским домам. Были адреса и нескольких неизвестных ей людей. Одно имя в списке поразило ее: Мемора Ловати.
— Мемора. Какое странное имя, — заметила она, обращаясь к хозяйке.
— За этим именем стоит целая история, — ответила та. — Хочешь, я расскажу ее тебе.
И, слушая слабый, но ясный голос Джузеппины, она узнала эту историю о маленькой Меморе. Мария словно видела Чезаре Больдрани в 1914 году, еще молодым парнем, когда, расстроенный из-за увольнения с работы, он остановился в теплый летний вечер перед остерией Делла Ноче. Видела эту остерию с ее мраморными столиками под навесом из вьющихся растений и девочку с коротко подстриженными волосами и челкой, в одиночестве игравшую возле нее. Непонятно почему Чезаре рассказал ей о постигшей его беде, и в утешение девочка протянула ему свою куклу. «Ее зовут Джизелла, — сказала она. — Хочешь с ней поиграть?» Улыбнувшись, он сказал, что хочет, но ему нужно возвращаться домой. Тогда девочка убежала, даже не попрощавшись, ни с того ни с сего исчезла за красной выцветшей занавеской. Чезаре не обиделся. Наоборот, ему понравилось ее симпатичное личико с короткой челкой, ее темные испытующие глаза. Но только он зашагал было прочь, как почувствовал, что его тянут за рукав рубашки. То была Мемора, которая вернулась обратно. «Возьми», — сказала малышка, протягивая ему большой каравай ароматного хлеба. «Спасибо. Это хороший подарок», — ответил он. «Ешь. У меня его много», — сказала девочка, а у парня слезы навернулись на глаза. «Как тебя зовут?» — спросил он. «Мемора». — «А меня Чезаре, и я буду помнить о тебе всегда».