Эти моменты почему-то запечатлелись в ее памяти особенно ярко. Именно эти, когда они еще только начинали узнавать друг друга, когда еще чувствовали некую неловкость в обществе друг друга, как всегда бывает с людьми, когда они только начинают подстраиваться друг к другу. Приятные моменты, которые по прошествии многих лет, ей хотелось бы растянуть навечно, хотелось бы, чтобы их отношения навсегда остались такими, какими они были в те зимние недели. Но для этого ей надо было перестать быть собой.
На часах было четверть пятого. Их занятие подходило к концу. Но домой идти не хотелось, ни ему, ни ей. Юля еще не понимала, что держит учителя допоздна в университете, но уж точно не интерес к Юлиным математическим способностям. Они не всегда после занятий шли вместе на остановку, иногда Виктор Валентинович ссылался на какие-то еще дела и оставался на кафедре. А Юле всё хотелось подождать его как-нибудь. Интересно, сколько часов он просиживает на пустой полутемной кафедре, склонившись над распечатками, ожидая, когда пройдет бесполезное, тугое от его мыслей время?
В тот день Виктор Валентинович бросил ничего не выражающий взгляд на часы и отложил ручку. Обычно он говорил: «Ну что ж, на сегодня все» или «Пора бы отдохнуть от математики». Но в тот раз не сказал ничего.
- Почему Вы не любите возвращаться домой? - спросила Юля. В те времена она вполне была способна на подобный вопрос. Ей вдруг надоело гадать и захотелось услышать прямой ответ. - Если Вы мне расскажете, я тоже расскажу, почему не люблю приходить домой.
Виктора Валентиновича, казалось, не очень удивил такой поворот в их разговоре. Он сидел рядом с Юлей, и, подперев лицо ладонью, смотрел на нее с легкой задумчивостью. Юля знала, что ему не хватает общения. Что он закрытый и замкнутый человек, который не привык делиться своими проблемами и переживаниями с посторонними людьми. Более того, такому человеку, должно быть, тяжело поделиться даже с близкими. Она не очень-то надеялась, что он ответит ей честно. Но, в конце концов, что она теряла? В то время Юля была смелой, ведь она была уверена, что пустота больше никогда не вернется. Она слишком быстро привыкла к новому заполнению груди теплым обволакивающим коконом, а потому ей казалось, что он всегда будет в ней.
- Неужели это так заметно? - спросил Виктор Валентинович.
- Конечно, заметно! Я давно заметила… - Юля почему-то больше не могла выносить его взгляд и посмотрела в окно.
- Вы очень внимательная девушка, Юля. Это касается не только математики.
- Это касается только того, что мне интересно, - Юля произнесла эти слова прежде, чем успела сообразить, что в них имеется двойное дно. Если подумать, то она только что призналась Виктору Валентиновичу в своем интересе к нему.
Но учитель, похоже, этого не заметил. Или не обратил внимания. В лице он не изменился.
- И вообще, дело не в моей внимательности, - поспешила добавить Юля. - По-моему, это очевидно. Наверняка, не только я одна заметила.
Она уже не надеялась, что Виктор Валентинович ответит на ее вопрос. Казалось, разговор уходил все дальше от того, что ей больше всего хотелось знать.
Но Виктор Валентинович произнес:
- Это далеко не так. Люди в основном озабочены только собой и своими проблемами. Во всяком случае, на нашей кафедре. Быть может, Вы заметили, но их отношение ко мне больше всего напоминает какое-то опасливое почитание. Они искренне верят, что я человек науки, и что больше меня ничто в этой жизни не волнует. В какой-то степени так и есть. Математика занимает главное место в моей жизни. Так было всегда. Но далеко не всегда я задерживаюсь на кафедре только потому, что меня увлекает научная работа. И здесь, Юля, Вы оказываетесь правы. Наши с Вами проблемы, как мне думается, одного характера.
- Проблемы?
- Проблемы. Вы сказали, что тоже не любите возвращаться домой. Думаю, я и так знаю, почему. А Вы знаете, почему я не люблю.
Его слова смущали. Да, конечно, Юля догадывалась. Но ей хотелось услышать это от самого Виктора Валентиновича. Однако, похоже, пока он еще не мог быть достаточно откровенен с ней. И ответы его были уклончивы.
- Вы знаете, как это бывает. Бывает со всеми. Наши отношения с близкими людьми не всегда бывают гладкими. Часто они причиняют боль. И тогда человек убегает. Возможно, это не лучшее решение. Но мы полагаем, что это избавит нас от страданий. Если не видеть этих людей — не будет больно. Как будто представить на какое-то время, что их не существует. Вычеркнуть на несколько спасительных часов из своей жизни.
- Значит, Вы все-таки думаете, что это неправильно?
- Да, - он кивнул. - Я все понимаю. Но не могу поступать иначе. Как и Вы. Я знаю, что бегство мне не поможет. Моя боль, мои неприятности, обиды, которые я получил и причинил сам, — все это со мной, где бы я ни был. Читаю ли я лекцию, проверяю ли контрольные, сидя на кафедре — ничего не меняется. Я устал, — его плечи опустились. И Юля снова почти ощутила этот груз на его спине, заставляющий его горбиться и стареть. - Мы не можем спрятаться от других людей. Мы так и будем всю жизнь вести с ними мысленный диалог. Иногда мне кажется, что они будут жить в нашем подсознании до тех пор, пока отношения не наладятся.
- А если… если не наладятся? - спросила Юля, болезненно поморщившись.
- Значит… Значит, они никогда не уйдут.
Они помолчали немного, подкрепив этим молчанием свое согласие друг с другом. А потом собрали вещи и вместе пошли на остановку.
Этот разговор что-то надорвал, изменил в их отношениях.
*
Они просидели в библиотеке не больше часа и не нашли ни одной истории, подобной той, что приключилась с Эмили из Колорадо. В итоге Саша окончательно замерз и так разнылся, что у Юли лопнуло терпение, и она велела ему забрать все выбранные книжки домой, чтобы вернуться к чтению в тепле у обогревателя. Саша даже спорить не стал, нагрузил книги в сумку и пакет, и они отправились к Юле.
- Может, я помогу? — спросила добрая Марина, видя, что худощавому Саше тяжело тащить столько толмутов.
- Нечего ему помогать! — рявкнула Юля. — Пусть тащит. Сам виноват. Одеваться надо было тепло. А он все ходит, изображает из себя красавца в легких рубашечках. Можно подумать, кто-то на него любоваться будет.
- Если ты приготовишь нам обед, я даже готов простить тебе эти оскорбления, - буркнул Саша.
- Ну вот, он еще и жрать всё время хочет! Одни проблемы…
Однако Юлино ворчливое настроение не помешало ей все же взяться за готовку и соорудить спагетти с фрикадельками в томатном соусе. После обеда Саша и Марина вернулись к чтению, а Юля отправилась в оранжерею. Она была рада, что никто не напросился к ней в попутчики. Ей хотелось побыть одной и собраться с мыслями, как она всегда делала, оказавшись наедине с цветами.
Ей нравилась тишина оранжереи, нравилось наблюдать за снегопадом, стоя у окна во всю стену и лениво, бездумно поглаживать пальцами листья растений. Она могла простоять так очень долго, ничего не чувствуя, без единой мысли в голове. Это было что-то вроде медитации.
Но в тот день эти моменты бездумия были недолгими, и мысли снова и снова возвращали ее к утреннему разговору с Мариной в библиотеке. Случайное ли это совпадение? Почему именно она повстречалась с девочкой, чьи уроки в школе ведет Виктор Валентинович? Быть может, если поговорить с Сашей, то и он окажется знаком с ее учителем? Не то ли это звено, что связывает их? Нет, все это какой-то бред.