- Дурак, - буркнула, легко подхватывая клинок. Чтобы не говорил вампир, я прекрасно чувствовала, что это - ложь. Хотя… не совсем, скорее попытка удариться в самообман. Я ощущала его смятение, внутреннюю борьбу, растерянность. И в какой-то степени понимала, сложно внутри себя совместить знания и сущность двух существ. - Ладно, разберется в себе, отдам обратно. А пока, побудешь у меня, - ласково и нежно погладила меч, но все равно умудрилась порезаться. Не сильно. Но капли тут же впитались в лезвие, а красная полоса на нем запульсировала в такт моему сердцебиению. Рана почти сразу заросла. - И почему у меня такое ощущение, что это не я порезалась, а ты сам … захотел моей крови?
- А что поделать, иначе ты бы не смогла услышать мой голос. - Донеслось мне в ответ. - Не злись на Оэля, он всегда был той еще бестолочью. Весь в отца. - Засмеялась женщина.
- Синлэ? - С обеспокоенным видом Айн оказался рядом, рассматривая мою руку, где недавно красовался небольшой порез. - Прости, я не знал, что он может навредить.
Глава 18/89. Еще одна грань
- Ничего страшного, она больше не будет. Во всяком случае без необходимости. - Улыбнулась. - Не переживай ты так. Подумаешь, пара капель.
Но Айн будто и не слышал меня, прижался к пальцам губами, а после и вовсе склонился, ткнувшись лбом в тыльную сторону моей ладони.
- Мелбороу такие милые, но их излишняя забота и внимание со временем начинают утомлять, - отозвалась душа, заключенная в мече. - Так что тут уж одно из двух, либо привыкай, либо избавляйся. Переделать невозможно. Поверь, я пыталась!
Она кокетливо захихикала.
Было странно, что Айн никак не отреагировал на столь нелестные высказывания. Но, скорее всего, никто другой, кроме меня, просто не слышал ее голоса. И ладно бы он раздавался в голове, касаясь сознания, как при разговоре с драконами. Но нет, просто голос, который слышала только я. - Ладно. А как к тебе обращаться, советчица?
- Файасу. Что в переводе с древнего языка означает “Любовь, воспевающая жизнь”. Правда, забавно? Клинок с таким кротким и пацифистским именем. - Она горько рассмеялась. - Кстати, в твоем сознании есть очень интересные слова. Та же “бестолочь” или “пацифизм”. Никогда такого не слышала. Безобидные ругательства и любовь к миру - это не свойственно большинству жителей Крейстрала.
- Да, пожалуй ты права. Судя по всему, эти слова или их аналоги не возникли тут… за ненадобностью. А жаль. Хотя… вы столько лет боретесь с демонами и до сих пор живы. Не уверена, что мой народ выдержал бы такую продолжительную осаду.
- Арнэри проснулся, мы продолжим тренировку или вернемся? - Поднимаясь, спросил Асура.
- Наверное, все же лучше вернуться. Не то, чтобы я не доверяла дракону… - Пробормотала, так и не сумев скрыть сомнения, - … но Эри сейчас может учудить и отправиться на наши поиски. А столкновение с иными Разумными может закончиться … как вчера.
Хмыкнула.
- Как пожелаешь, синлэ. Ты, наверное, немного устала, хочешь, я понесу тебя? - Искушающе предложил вампир.
- Не стоит. Ты и так много для меня делаешь. Привыкну еще… Я и так неженка…
Парень хмыкнул и через миг передо мной стоял громадный черно-красный волчара. - Как жаль, что на моей спине так никто и не покатается. А ведь мех такой мягкий…
Файасу задорно рассмеялась, - весь в папочку! Сначала всего лишь подает руку, чтобы помочь спуститься с подножки экипажа, потом предлагает обучить чему-то жутко интересному. И вот ты уже в его постели и понимаешь, что никуда не хочешь уходить.
И если до того действительно хотела соблазниться и немного прокатиться, то ее слова отрезвели и заставили слегка попятиться.
- Мьёри? - Тут же отреагировал Айн, вопрошающе заглядывая в глаза и заинтересованно склонив голову в сторону.
- Просто… с тобой так легко забыться. А потом, по привычке, сделать что-то, ставшее обыденным, и тем самым причинить боль дорогому … существу. - С грустью посмотрела на лоснящуюся шелковистую шерсть, но лишь крепче сцепила пальцы, борясь с соблазном.
- Прости, я не подумал об этом, - отозвался волк, становясь обратно рыцарем. Сделав пару шагов вперед, улыбнулся, - идем.
Я последовала за парнем, чувствуя его боль, обиду и горечь. Да и у самой на душе скреблись кошки. Но нельзя больше поддаваться подобным слабостям. Мы и так с ним слишком сблизилась. Сколько раз за одно только утро он целовал меня, касался? И ведь, пока не напомнили, я совершенно не чувствовала противления этому, воспринимая, как само собой разумеющееся.