Вести о нашествии степных завоевателей пронеслись по селам и деревням. Тронулась с насиженных мест земля Рязанская. Мужики, подхватив топоры и рогатины, стекались в укрепленные города — становиться под княжеские знамена, биться с супостатами. Бабы с ребятишками схоронились в землянках по глухим оврагам, пробирались без дорог к Мещерской стороне, в непролазные леса. Привычно это было для пограничной Рязанской земли, куда раньше бессчетное множество раз врывались степные половецкие всадники, рассыпались по равнине и находили пустые деревни: ни пограбить, ни полон взять. Даже собак уводили с собой рязанцы в леса, даже кошек уносили в лукошках. Кошку потом первую пускали через порог в новую избу, срубленную на месте сгоревшей, — для счастья, для домовитости. Собаку привязывали у тесового, пахнущего свежим лесом крылечка. Пусть лает, пусть все знают, что хозяин жив, что хозяин вернулся! Только неходячие старики оставались порой в пустых деревнях и сидели — седые, негнущиеся, в белых смертных рубахах — у околицы, смотрели бесстрашными глазами на чужих всадников…
Перед страшной силой орд Батыя рязанцы не дрогнули, не заперлись в городах, а решили выйти в поле, навстречу врагу. Узнав о гибели своего посольства, князь Юрий Рязанский «начал собирать воинство свое» и обратился к остальным князьям: «Лучше нам умереть, чем в поганой воле быть!» Объединенное войско рязанских князей двинулось к степной границе.
Шли окольчуженные княжеские дружины, шли боярские отряды, шло городское ополчение, колыхаясь черным лесом копий, а позади всех с топорами и рогатинами, а то и просто с кольями, валила земская крестьянская рать, смерды пахари. И в походе, и в пиру они всегда позади, но в битве не раз случалось — ставили воеводы смердов впереди дружинников, ждали, пока увязнут в мужицких телах вражеские всадники, приустанут супротивники, и только тогда бросали в сечу конные дружины добывать победу и славу.
Шло русское войско, а из оврагов, из перелесков то и дело выбегали смерды, пристраивались к большому полку. Все рязанцы грудью встали на защиту родной земли.
Рязанскому князю Юрию Ингоревичу не удалось довести свое войско до укрепленных рубежей на степной границе. Монгольская конница встретила его «близ пределов Рязанских». По словам современника, «начали биться крепко и мужественно, и была сеча зла и ужасна. Многие полки сильные пали Батыевы. А Батыева сила была велика, один рязанец бился с тысячею, а два — с тьмою (десятью тысячами. — В. К.)… Все полки татарские дивились крепости и мужеству рязанскому. И едва одолели их сильные полки татарские». Полегли в неравной сече, задавленные неисчислимым множеством врагов, «многие князья местные, и воеводы крепкие, и воинство: удальцы и резвецы рязанские. Все равно умерли и единую смертную чашу испили. Ни один из них не возвратился вспять: все вместе мертвые лежали…» Князю Юрию Ингоревичу удалось спастись. С немногими уцелевшими воинами он ускакал в Рязань, организовывать оборону своей столицы.
А монгольская конница тем временем устремилась в глубь Рязанской земли, к богатым пронским городам. «И начали воевать Рязанскую землю, и велел Батый бить и жечь и сечь без милости. И град Пронск, и град Белгород, и Ижеславец разорил до основания, и всех людей побили без милости. И текла кровь христианская, как река сильная», — так описал автор «Повести о разорении Рязани Батыем» этот этап нашествия.
Разорив пронские города, монголо-татарское войско двинулось по льду реки Прони к столице княжества городу Рязани.
Старая Рязань стояла на высоком правом берегу Оки, ниже устья Прони, недалеко от нынешнего Спасска. С трех сторон город окружали мощные земляные валы и рвы. С четвертой стороны к Оке обрывался крутой речной берег. Валы старой Рязани достигали высоты 9— 10 м (при ширине у основания 23–24 м), рвы перед ними имели до 8 м глубины. На валах были установлены деревянные стены из плотно приставленных друг к другу бревенчатых срубов, заполненных утрамбованной землей, камнями, глиной. Такие стены отличались большой прочностью.
16 декабря 1237 г. монголо-татарские полчища «обступили град Рязань и острогом огородили». Войска семи ханов, потомков Чингиза, сошлись под ее стенами. Никогда еще не видела Рязанская земля такого великого множества чужих всадников, многотысячных табунов степных коней, стольких осадных орудий на бревенчатых полозьях! Отряды монгольских лучников, прикрываясь обшитыми бычьей кожей щитами, подбирались под самые стены и поражали защитников города длинными стрелами. Непрерывно действовали камнеметные машины. Тяжелые камни крушили стены и ворота города. Тысячи монголо-татарских воинов остервенело лезли вверх по штурмовым лестницам и падали, пораженные камнями и стрелами, ослепленные золой и песком. Их сменяли новые толпы.