Переход от двадцать первой к двадцать второй династии обычно представляется, с точки зрения хронологии, весьма неясным. Как показывает данная реконструкция, двадцать первая династия правила в оазисах до, во время и после двадцатой династии (точно так же, как двадцать девятая и тридцатая), царствовавшей в долине Нила. Двадцать вторая, или ливийская, династия правила, однако, после восемнадцатой династии, как нам предстоит показать в одном из промежуточных томов данной серий.
О двадцать четвертой династии Синселл, переписывая версию списка Манефона у Юлия Африканского, писал: «Двадцать четвертая династия. Бохорис из Саиса, 6 лет: во время его царствования ягненок говорил (далее в рукописи небольшой пробел) 990 лет». Евсевий писал примерно так же, но он намного расходится в определении длительности этой династии: «Бохорис из Саиса 44 года: в его царствование говорил ягненок. Всего 44 года». Подобная информация как источник исторического материала о двадцать четвертой династии абсолютно бесполезна. Мы можем только гадать, какая цифра верна: 6 лет, 44 или 990.
Несмотря на то, что хронологию Манефона заклеймили как «недостоверную и некритичную компиляцию», которая в большинстве случаев опровергнута свидетельствами памятников, она остается основной рамкой истории Египта. Разделение на династии, сделанное Манефоиом, продолжает использоваться до наших дней. Его работа считается обобщением исторических преданий Египта, в то время как последовательность событий в прошлом тех народов, которым недоставало такой традиции, остается умозрительной, пока не существует общей рамки для упорядочения археологических данных.
«Абсолютная определенность в этих вопросах возможна только тогда, когда существует непрерывная письменная традиция. Современное изучение, к примеру, европейской и американской доисторической археологии, которая не имела параллельной письменной традиции, обречено всегда оставаться на уровне догадок. Главная схема истории древнего Египта теперь вполне определена, а не является простой гипотезой. Но весьма сомнительно, что она стала бы таковой, если бы ее конструкция зависела только от археологов. Законченный скелет этой схемы был составлен с помощью непрерывной письменной традиции, сохраненной египетским жрецом Манефоном; этот скелет облекли в плоть археологи»1.
Все это было написано тем самым автором (Х.Р.Хол-лом), которого мы цитировали гек предшествующих страницах в связи с искажениями и недостоверностью сохранившихся текстов Манефоиа.
Но в действительности вовсе не археологи изначально заполнили схему Манефона фактами, почерпнутыми из иероглифических текстов, выбитых на монументах или написанных на папирусах. Вся загадка состоит в том, что задолго до того, как впервые была прочитаны эти иероглифы, цари Египта были размещены по столетиям, в которых их, как узников, до сих пор держит общепринятая хронология.
Кто первый поместил Рамзеса III в двенадцатый век?
В 1799 году, в четырех милях от Розетты, в западном устье Дельты, господин Буссар, французский офицер из армии генерала Бонапарта, нашел камень, исписанный тремя типами надписей: по-гречески, иероглифами и незнакомым курсивным письмом, обычно применявшимся на папирусах, которое позже получило название демотического. Томас Юнг, английский врач и физик, который первый объяснил, что цветовые ощущения происходят от присутствия специфических нервных окончаний для красного, зеленого и фиолетового цвета в радужной оболочке глаза, первый постиг и определил астигматизм и феномен световой интерференции, что явилось решающим аргументом в защиту волновой теории света, за которую его так высмеивали, был также первым, кто прочел несколько слов, написанных иероглифами, и имя Птолемея на камне из Розетты – имя, обведенное овалом (картушем), – стало первым ключом к разгадке. История его борений и успехов, а также трагических отношений с Шампольоном поистине захватывающая. Создается впечатление, что Юнг достиг гораздо большего, читая иероглифы, чем обычно ему приписывается.
Жан Франсуа Шампольон (1790-1832) в возрасте одиннадцати лет услышал о камне из Розетты и решил посвятить себя задаче расшифровки иероглифов. Одаренный мальчик изучил коптский язык и приобрел известность в области филологии восточных языков. Только двадцать лет спустя, 21 декабря.1821 года, ему пришла в голову простая мысль, что поскольку на камне из Розетты иероглифов было примерно в три раза больше, чем греческих слов в параллельном тексте, то иероглифы, или изображения людей в различных позах, частей человеческого тела, цветов и птиц, не служат для обозначения понятий – как считали в течение веков – и не являются в этом смысле символами, а представляют собой фонетические значки, или буквы (почти исключительно согласные, напоминая в этом отношении еврейское письмо). 22 сентября 1822 года он объявил о своем успехе в Академии в Париже. В 1825 году он смог перевести надпись Аменхотепа III. Однако «в течение более чем трех десятилетий даже ученые не желали признать ничего, кроме того факта, что в лучшем случае можно было расшифровать несколько царских имей, но они настаивали, что все прочее было чистой фантазией»1. Не ранее 1866 года произошла находка еще одного трехъязычного текста – Канопского декрета, о котором читатель узнает больше на последующих страницах, полностью подтвердившего прочтение Шампольона. Но к тому времени он уже был мертв тридцать четыре года.