Аммо Раллес всплеснул руками:
— Ну надо же, как прекрасно вы подготовились к этой поездке. Даже не знал, что в империи кто-то собирает столь незначительные сведения и считает нужным доводить их до десниц. Да, убийство лазутчиками Тхата — официальная версия, сомневаться в которой не рекомендуется. Но нам-то, тет-а-тет, усомниться можно, так что вы правы, и следует говорить о суициде, или, скорее, о смерти по неосторожности. Старика обнаружили в хлеву среди свиней. Перед тем, как умереть, он так тщательно измазался навозом, что скотники его не сразу узнали. На регенте не имелось никакой одежды, на его шее была затянута удавка, на стене висела картинка фривольного содержания. Все знали, что любил он, как бы это сказать... побаловать себя в одиночестве. В интимном смысле побаловать. Случалось, позволял это себе даже на людях, и в какой-то момент начал практиковать самоудовлетворение в сочетании с удушением.
— Да что за бред? — не выдержал Дорс. — Рукоблудство — ладно, но душить-то себя зачем?
— Молодой господин, скажу вам, как человек знающий много интересных вещей: некоторые затейники от этого получают особое удовлетворение. Регент чересчур увлёкся играми с удавкой, так сказать, фатально переборщил. То есть Тхат здесь совершенно ни при чём, хотя гибель регента в их интересах. Можно, конечно, предположить, что именно лазутчики южан коварно научили его рискованной забаве, но, по мне, это как-то слишком уж коварно и непредсказуемо. Все их тайные операции куда более топорны и рассчитаны на максимально быстрый результат.
— А навозом он зачем обмазался? — спросил Паксус.
— Ох, молодой господин, даже мне на такой вопрос совершенно нечего ответить. Я ведь говорил, у них вся семейка такая... с необычными отклонениями. Могу долго про их выходки рассказывать, но не лучше ли будет обсудить предстоящий приём?
— Вы о чём? — не понял я.
— То есть как это о чём? Господин десница, у нас здесь, конечно, не посольство полноценное, а всего лишь скромная миссия, но это никого не освобождает от обязанностей. Мы должны обеспечить вам достойную встречу. То есть, торжественный приём.
Я кивнул в направлении двери, из-за которой доносился шум пиршества:
— А это что? Разве не приём в нашу честь?
— Ну что вы! Нет, конечно! Просто гостеприимные хозяева встречают уставших путников. Скромный ужин для своих, ничего серьёзного, да и для дела пользы нет. По моему мнению, приём не только желателен, а и обязателен. Ицхим девятый непременно будет на него приглашён, что позволит сгладить некоторые шероховатости этикета, обязательного для вашей с ним встречи. И, главное, в таком случае встреча будет проходить на нашей территории. То есть, вам не придётся посещать Дворец народа. Это резиденция Первых друзей народа. Нам всем нежелательно там показываться, а вам, как деснице императора, тем более.
— А что с этой резиденцией не так?
— Ну... для вас, как бы, репутационные риски такого посещения минимальны. Однако чем вы дальше остаётесь от дворца, тем лучше. Для всех нас лучше. У резиденции, как бы, особая аура. Я не о древних проклятиях или чём-то подобном, тут всё проще и одновременно сложнее. Как-то раз один из предков Ицхима девятого вознамерился возвести дворец, подобного которому даже в Раве не существует. Ни один мастер за это дело не брался, потому как задача ставилась непосильная как для их профессиональных навыков, так и для казны Мудавии. Неудивительно, что, в итоге, правитель отыскал какого-то мошенника, который клятвенно заверил, что всё построит быстро, красиво и недорого. Разумеется, обманул, денег и умений у него хватило лишь на относительно приличный главный фасад. Тот, что обращён на Народную площадь. В остальном успехи оказались куда скромнее. Работы, по сути, сосредоточились на одном крыле. Во втором лишь галерею за парадными дверьми поставили, на чём и остановились. Первому другу народа, полагаю, долгое время ничего кроме фасада и отдельных благопристойных участков не показывали. Средства большей частью куда-то бесследно исчезали, меньшая их часть тратилась на поддержание строительной суеты в первом крыле. Таким вот образом мошенник валял дурака несколько лет и мог валять дольше, но наследнику тогдашнего правителя не понравилось, что по казне эхо гуляет. Народному совету это, разумеется, тоже не нравилось. Проявив с наместником редкостное единодушие, в один прекрасный вечер они принялись задавать Первому другу народа неприятные вопросы. Он при этом так разволновался, что взял, да скончался скоропостижно. Как стоял, так и упал, да ещё и ударился неудачно. Так сильно стукнулся, что голова отвалилась. Звучит, конечно, странно, но все свидетели, как один, уверяли, что именно так оно и было, никто ему не помогал. Дальше наследник продолжил беседу уже с тем мошенником. И общение начал с того, что приказал доставить его в галерею несуществующего второго дворцового крыла, где горе-строителя ждали коновалы. Никаких вопросов они задавать не стали, а просто лишили казнокрада мужского достоинства. По слухам, использовали для этого самые тупые инструменты своей профессии и работали неторопливо. На этом грандиозная стройка завершилась, а страна получила нового правителя. Столь резкие изменения во власти оставили неизгладимый след в общественном сознании мудавийцев и привели к появлению необычной традиции. С тех пор проштрафившиеся представители здешних высоких кругов частенько повторяют судьбу того жулика. То есть, отправляются во второй коридор дворца. Там по сей день нет ничего, кроме той недостроенной галереи, и галерея эта, по понятным причинам, популярностью не пользуется. В народе про неё ходят разнообразные и при этом однотипные шутки. Услышите фразу «перепутал коридоры» — речь именно об этой традиции.