В довесок он еще и снял с меня дело с котами, чтобы я полностью сосредоточилась на Грейсоне. То есть единственная проблема в этой работе – это сам клиент.
– Игроки уже выходят, так что он должен появиться с минуты на минуту, – высовывая голову в дверь, сообщает Мэри, PR-менеджер.
Я никогда раньше не была на стадионе, и если бы у меня был выбор, я бы сюда больше не совалась. Не понимаю, что люди в этом находят.
Бетонные стены, гулкие полы, толпы народу. Кажется, что тут запросто можно заблудиться.
– Спасибо, – отвечаю, сидя в этом фальшивом офисе и ощущая себя полной дурой.
Сама виновата. Решила встретиться с Грейсоном у раздевалок, потому что боялась, что в роскошный маркетинговый офис наверху он просто не явится. Да и Мэри упомянула, что он жутко долго принимает душ, так что мне лучше поймать его сразу после, пока он не успел испариться.
Мэри закрывает дверь и уходит, переговариваясь со своей статной коллегой Кали, с которой меня уже успели познакомить. Она нежно проводит рукой по ее руке, и тут я замечаю, что у Кали опухшие глаза и красный нос. Очевидно, что-то случилось, но это явно не мое дело.
Отвожу взгляд и снова утыкаюсь в список поручений от Грейсона. Надо признать, список дурацкий, половина пунктов в нем вообще лишена смысла. Хотя приятно удивляет, что он хотя бы самого себя туда не вписал.
– Айви, – распевает он мое имя, и у меня мурашки пробегают по затылку. Как бы мне хотелось быть где угодно, только не здесь. Или чтобы моя гребаная карьера не зависела от этого человека.
– Рад, что смогла прийти, – он говорит с таким тоном, будто во всем есть скрытый подтекст. Почему у него все звучит как чертово двусмысленное предложение?
Когда он заходит в комнату, я откидываюсь на жесткую металлическую спинку стула.
– Как будто у меня был выбор, – сквозь зубы бросаю я, сжимая ручку так, что суставы белеют, и жестом указываю на такой же неудобный стул напротив, по другую сторону пластикового стола (я же говорила – офис из подручных материалов). – Давай уже покончим с этим?
Я даже не пытаюсь скрыть свое презрение – зачем? Он выбрал мою фирму только ради шутки. Следовательно, он считает меня шуткой. Ну и хрен с ним, если он использует меня для развлечения, я использую его для продвижения по службе.
– Как скажете, босс, – весело откликается он, скидывая у ног свою голубую спортивную сумку и плюхаясь на стул. Если бы я не была так зла, то, возможно, даже посмеялась бы над тем, как этот здоровенный мужик делает стол и стулья похожими на мебель из кукольного домика.
– Не называй меня так.
Уголки его губ чуть дергаются в улыбке.
– Ты права. Технически, в этой ситуации босс здесь я.
Он наклоняется вперед, и я вдруг улавливаю тонкий, но отчетливый цветочный аромат. В этот же момент мой взгляд падает на красное пятно у него на щеке.
– Ты, блин, издеваешься? Когда ты успел с кем-то переспать между раздевалкой и этим кабинетом?
Он чуть наклоняет голову и щурится, и мне становится неуютно под его взглядом, но я быстро задвигаю это ощущение подальше.
– Переспать?
Я облизываю губы и оглядываю его с ног до головы.
– Ты разишь дешевыми духами.
Грейсон хватает воротник своей белой рубашки, сминает ткань в кулаке и подносит ее к носу. И все это время он смотрит прямо на меня, глубоко вдыхая запах. В этом движении было что-то... чертовски вызывающее. Я ерзаю на стуле, скрещиваю ноги поудобнее, надеясь, что он не заметил, как сильно меня это напрягло.
– А-а, – наконец говорит он, отпуская рубашку. Помятая ткань падает обратно на его грудь. – Мэри предложила мне, в рамках пиар-кампании, поздороваться с фанатами, может, что-нибудь подписать. Считает, что это поможет улучшить мой имидж. Одна из девушек попросила расписаться у нее на сиськах.
Я презрительно фыркаю и закатываю глаза.
– Ну конечно.
– Я вежливо отказался, предложив ей вместо этого объятие.
Я сжимаю зубы, сдерживая злость. Почему каждое его движение меня так бесит?
– Ты, случайно, только с женщинами разговаривал?
– Нет, там было несколько детей. Но вот обнимали меня исключительно женщины, – ухмыляется он, подмигивает, затем роется в кармане и швыряет мне несколько салфеток. – И вот мы плавно подходим к первому вопросу: ты уже занялась моим соглашением о неразглашении? У меня тут парочка дам, которых нужно в него вписать, но я бы хотел, чтобы они получили твою новую, улучшенную версию документа.
В этот момент мне хочется провалиться сквозь землю. Раствориться в воздухе, рассыпаться в пыль и улететь с порывом ветра, потому что именно сейчас до меня доходит, насколько я себя продаю ради сраного повышения.
Я поднимаю салфетку, испещренную полуразборчивыми каракулями и номерами.
– Тина и Элисон?
У меня закипает кровь при мысли о двух эффектных блондинках в джерси Грейсона, с вырезами в форме треугольников, стратегически подчеркивающими их внушительные груди. Уверена, он уже мечтает затащить их в постель. Если верить спортивным таблоидам, у него явно слабость к тройничкам.
– Ага, – протягивает он с идиотской ухмылкой на лице. Поднимает руку, прижимая мизинец и большой палец друг к другу, а три остальных выставляя вверх. – Но я ничего не сделаю, пока ты не отправишь им обновленное соглашение о неразглашении. Честное скаутское.
– Ты вообще когда-нибудь был скаутом?
– Нет, но это не значит, что я не могу использовать их знак.
Этот человек – ходячая катастрофа. Я качаю головой, решив мысленно больше не тратить на него нервы.
– Какие изменения в соглашении о неразглашении тебе нужны?
– Все, которые ты отметила в исправленной версии, которую швырнула передо мной на стол.
– Все? – я приподнимаю бровь, с трудом скрывая усмешку.
– Ну, не все, – он ухмыляется еще шире. – Очевидно, не тот пункт, который ты добавила про запрет на упоминание моего крошечного члена. Потому что это, знаешь ли, наглая ложь.
Я пожимаю плечами:
– Не знаю, не проверяла.
– Значит, ты точно не фанатка бейсбола, иначе бы знала, что в этих обтягивающих штанах все прекрасно видно.
У меня предательски вспыхивают щеки, но я тут же приказываю себе успокоиться. Ну уж нет, я выше этого. Вешаться на самодовольного бейсболиста – это не мой уровень.
– Так что, хочешь, чтобы я убрала твои три правила?
– С чего бы?
– Потому что они тупые, шовинистские и очевидные, – парирую я, запихивая измятые салфетки в свой кожаный LV-портфель. Как только доберусь до отеля, выброшу их к чертовой матери. Если он думает, что я потрачу свое время на рассылку этим девицам о соглашении о неразглашении, то он глубоко ошибается. В аду скорее начнется ледниковый период, чем я это сделаю.
– Ты хочешь сказать, что мне не нужно предупреждать охотниц за спортсменами, что я интересуюсь только одноразовыми встречами и никаких отношений не завожу? Потому что это, знаешь ли, важный пункт.
Он даже не догадывается, что к тому моменту, как я с ним закончу, ему все равно ничего не светит – только грустить с синими шарами.
– Нет, я говорю о том, что, может, тебе стоит быть разборчивее в выборе. Просто потому что у тебя перед носом накрыт целый банкет, это не значит, что ты должен пробовать каждое блюдо. Это прямой путь к тому, чтобы потом обнимать фарфорового друга ночью.