Вокруг смех, болтовня, шум голосов, и я снова чувствую себя не в своей тарелке, среди людей, с которыми никогда не думала проводить время.
Фанаты спорта.
И не просто фанаты, а те, кто готов вывалить тысячи долларов за вещи, которые я бы без раздумий выбросила, окажись они у меня под дверью.
Помимо суперфанатов, которых можно заметить за милю, бальный зал заполнен хорошо одетыми мужчинами, которые выглядят слегка неуместно на таком официальном мероприятии.
Слишком загорелые, чтобы проводить много времени в помещении, слишком массивные, чтобы их мышцы были просто результатом тренировок в зале. Но, черт возьми, костюмы на них сидят идеально.
Они – центр внимания сегодняшнего вечера, окруженные фанатами, которые заваливают их вопросами и отчаянно пытаются привлечь внимание своего любимого спортсмена.
Пока все заняты охотой за бейсболистами, я приглаживаю черное коктейльное платье, радуясь, что всегда держу запасное в сумке на случай экстренных ситуаций.
Поднимаю взгляд – и едва не фыркаю. Имя Грейсона красуется буквально на каждом кусочке мерча в этой комнате.
Когда он сказал, что идет на благотворительный вечер, я не подумала уточнить, что это его благотворительный вечер.
Фонд Hawk Eye: поддержка образования детей и развитие спорта.
Ну и что мне на это сказать?
Он создал благотворительный фонд для поддержки обездоленных детей. Детей, таких, какой была я, до того как меня удочерили.
Я хотела сказать, что это всего лишь показуха, что он настолько самовлюбленный мудак, что основал фонд исключительно ради собственного пиара. Но пока я стояла здесь, скучая до чертиков и изображая интерес к болтовне какого-то Люка Джонсона, мой взгляд зацепился за условия аукциона, напечатанные на обороте призов.
Каждый гребаный доллар с торгов идет прямо в фонд. Все расходы покрывает сам Грейсон.
Он действительно увлечен этим. Это его дело, его страсть.
И мне это не нравится.
Не нравится, потому что заставляет видеть в нем человека, а не просто моего чертовски сексуального заклятого врага.
Я прокручиваю бокал в руке, чувствуя, как капли холодного конденсата скатываются по стеклу. Вечер приятный, зал шикарный, но мне скучно.
В комнате, полной выдающихся спортсменов, мне не о чем с ними говорить. Им плевать, сколько лет я училась, чтобы стать юристом, или чем я вообще занимаюсь (не то чтобы я могла это обсуждать).
Да и в спорте я ни хрена не смыслю.
Ну, если только это не касается той рекламы с Джимми Джи в обтягивающих штанах.
В зале, помимо спортсменов, были только фанаты, которые, как мухи на говно, облепили их, едва те переступили порог.
А мне, к сожалению, пришлось отбиваться от особо настойчивых, потому что я вошла, держа Грейсона под руку, и теперь какая-то часть толпы решила, что я его высокоуровневая групи. Или, что еще хуже, его девушка.
Хуже, чем быть второй половинкой Грейсона, я не могла придумать ничего. Мне и той малости, что я уже испытала, хватило с лихвой. Когда я спустилась вниз по лестнице в отеле, а этот идиот выдал оглушительный свист, будто пятнадцатилетний подросток.
– Ищешь свидание?
Мне даже не надо оборачиваться, чтобы понять, кто это сказал.
А жаль.
Я надеялась, что он слишком занят гостями, чтобы тратить на меня время. Более того, рассчитывала, что через десять минут смогу незаметно смыться.
– Нет, мне вполне хорошо одной, спасибо за беспокойство.
Он наклоняется ближе, и воздух вокруг меня наполняется древесным ароматом его парфюма.
– Тогда почему ты зависла над таинственным бейсбольным свиданием так, будто это шоколадный фонтан, и ты мечтаешь в нем искупаться?
Я хмурюсь и опускаю взгляд на свою руку.
ВЫИГРАЙ УЖИН НА СВИДАНИЕ С ТАИНСТВЕННОЙ ЗВЕЗДОЙ БЕЙСБОЛА
Я была уверена, что все еще рассматриваю джерси. Даже не заметила, как дошла до другого конца стола.
– Кто звезда? Может, это и правда того стоит?
Грейсон усмехается, поправляя смокинг.
Я никогда не признаюсь ему, но в этом черном костюме с серебряным галстуком он выглядит чертовски хорошо.
До этого я видела его только в спортивках или повседневной одежде, и, черт возьми, такой вид на нем... ну, скажем так, чертовски соблазнителен.
– А кого ты хочешь? Я могу замолвить за тебя словечко.
Я проводжу языком по передним зубам, размышляя, какой ответ больше выбесит Грейсона.
Но в этот момент мой взгляд цепляется за карамельного красавчика за его плечом.
Я видела его раньше в компании Грейсона, но сейчас он с Кали. Они выделяются на фоне остальных, оба высокие, он в темно-синем галстуке, в тон ее облегающему платью.
Забавно, как они смотрят друг на друга.
Будто в комнате нет больше никого.
Они сосредоточены на разговоре, но их улыбки широкие, настоящие.
Грейсон следит за моим взглядом, поворачивается и фыркает.
– О боже. Только не говори, что ты Tater Tot7?
– Тейтер-что?
Грейсон кивает в сторону того парня с Кали.
– Группы Тейта. Они сами называют себя его Tater Tots.
Я морщу лоб.
– Зачем? Это же звучит так, будто они его жареные шарики.
– Вот именно, – ржет Грейсон.
Я снова смотрю на Тейта. Он не сводит глаз с Кали, почти владельчески прижимая ее к себе.
Она стоит неподвижно, нервно приглаживая переднюю часть своего темно-синего платья. Ее улыбка на мгновение дрожит, будто вот-вот сорвется.
Я не так хорошо ее знаю, но по ней видно – она сдерживает слезы. Что-то ее до сих пор тревожит.
– С ними все в порядке?
– Да. Но если ты вдруг рассчитываешь на что-то с Тейтом, даже не пытайся. Спойлер: он одержим своей девушкой.
Я не пропускаю момент, когда рука Грейсона опускается на стол позади меня, а сам он наклоняется чуть ближе.
Его запах снова заполняет воздух. Его присутствие охватывает меня целиком.
– Надеюсь, ты не слишком расстроена.
Я не стану отрицать, что Тейт чертовски хорош собой.
Его взгляд сам по себе приковывает внимание.
Но он ничто по сравнению с серо-стальными глазами позади меня.
Грейсон с челюстью из стали и грудью, достойной восхищения.
В каком-то смысле я даже рада, что он такой красивый – ненавидеть его от этого становится намного проще.
– О, я просто умираю внутри, – саркастично протягиваю я и делаю глоток вина, развернувшись к нему.
Грейсон повторяет мой жест, поднося свой бокал к губам, и мой взгляд невольно цепляется за него.
– Что пьешь? Водку в чистом виде?
Он медленно делает глоток, его кадык двигается вверх-вниз, и я почему-то слежу за этим слишком внимательно.
– Воду, – спокойно отвечает он, опуская бокал.
Я приподнимаю бровь.
– Что? Удивлена?
Я наклоняю голову.
– Просто думала, ты предпочитаешь виски или что-то в этом духе.
– Я не пью.
– Что?
– Никогда не было нужды. У меня всегда была одна цель, одна вещь, на которой я должен концентрироваться, а алкоголь снижает фокус.
Он ставит бокал на стол позади себя и смотрит на меня с вызовом, его глаза сверкают в свете люстр.