– Поехали.
Откинувшись спиной на кирпичную стену, я делаю глоток напитка и смахиваю пот с лба.
Час и сто сорок пицц спустя… я проиграла.
Грейсон выиграл, потому что обманул меня. Вся эта его медлительность в начале была просто тактикой – он заставил меня поверить, что у меня есть шанс. А потом включил скорость, и оказалось, что его пальцы работают куда быстрее, чем я ожидала.
Разрыв даже близко не был минимальным. Он закончил восемьдесят пицц, пока я еле добралась до шестидесяти.
Как только прозвенел таймер, я вышла из комнаты, сославшись на головную боль, потому что ни за что не собиралась видеть торжествующую ухмылку Грейсона, когда скажу ему, что сплю голой.
Он, похоже, даже не удивился. Наоборот – когда я уходила, он сунул мне в руку пару таблеток и спокойно сказал, что когда он первый раз работал здесь, у него тоже слегка кружилась голова.
Вот почему я сижу здесь, снаружи, прислонившись к стене школы, и смотрю на игру насколько позволяет обзор. Прошло уже минут двадцать, но Грейсон так и не появился. Видимо, слишком занят раздачей пиццы.
В воздухе витает аромат расплавленного сыра, и у меня урчит в животе. Черт, надо было прихватить кусочек, пока была там.
Как раз в тот момент, когда я собираюсь подняться с колен, чтобы вернуться внутрь, передо мной появляется кусок пиццы.
– Для тебя, – говорит тренер Пикфорд, держа второй кусок в другой руке. – Грейсон попросил передать.
– Спасибо.
Тренер садится рядом, откусывая от своей пиццы.
– Он бы сам вышел, но родители услышали, что он здесь, и начали просить его посмотреть на подачи их детей.
– А, понятно.
Не знаю, почему я чувствую легкое разочарование, но стоит признать – этот вечер явно пошел не так, как я ожидала. Я думала, все будет, как всегда: он за мной бегает, я его отшиваю. Но сегодня все было… иначе.
Он был другим.
И я не знаю, что с этим делать.
Тренер Пикфорд откидывается на стену, наблюдая за игрой.
– Значит, Грейсон теперь твой босс?
В этот момент я замечаю его на углу поля – он улыбается, делает пару снимков с игроками. Я поворачиваюсь к тренеру, но вместо обычного строго выражения на его лице вижу что-то… теплое. Как будто он гордится Грейсоном.
– Да.
Тренер приподнимает бровь.
– Только босс?
– Только босс.
Он тихо усмехается.
– Жаль. Я уж подумал, что он наконец-то взял перерыв и нашел себе девушку.
– Нет-нет. У нас все исключительно платоническое, – лгу я.
Потому что это не просто платонически.
Но если я не могу признать это даже самой себе, то уж точно не собираюсь делать это перед его старым тренером.
Тем более, если тренер вообще не в курсе о его… внеклассных занятиях.
– Никогда раньше не видел его с женщиной, – задумчиво произносит тренер.
Я сглатываю, не зная, как на это реагировать.
– И с такой улыбкой – тоже.
Отщипываю кусочек сыра с пиццы и отправляю его в рот, чтобы не отвечать. Он что, думает, что я – причина улыбки Грейсона?
– Знаешь, он так часто сюда приезжает, что иногда мне кажется, что его здесь больше, чем меня самого.
Я киваю и едва заметно улыбаюсь, пока жую, не совсем понимая, к чему он это рассказывает.
– Он может весь день провести на своей тренировке, а потом все равно прийти сюда, чтобы заниматься с ребятами. Они на него смотрят, потому что он отсюда и смог выбиться в люди.
Я окидываю взглядом поле, освещенное мощными прожекторами.
– С такими условиями удивительно, что отсюда не выходит больше элитных игроков.
Все здесь выглядит как настоящий профессиональный стадион, совсем не похоже на школьные поля, которые я помню. Хотя, честно говоря, я не особо их разглядывала – мне было не до спорта. Я была слишком занята тем, чтобы стать лучшей ученицей выпуска.
Что у меня, кстати, получилось. Легко.
Тренер Пикфорд слегка наклоняет голову, улыбаясь.
– Ну да, не удивительно, что ты этого не знала. Он слишком скромный для своего же блага.
Я с трудом сдерживаю смешок, чтобы тренер не подумал, будто я смеюсь над ним. Грейсон? Скромный? Да ни чего подобного.
– Грейсон – единственная причина, по которой у нас есть эти условия. Он за все заплатил.
– Он?
– Ага. Наверное, не ожидала услышать такое, учитывая, сколько у него плохой прессы, но он отказывается давать мне говорить с журналистами, чтобы расставить все по местам. Говорит, что хочет, чтобы его признавали за игру, а не за то, сколько денег он пожертвует. Потому что любая звезда бейсбола может просто закинуть чек и улучшить свою репутацию.
– И поэтому он позволяет прессе нести всякую чушь про его личную жизнь?
Тренер пожимает плечами.
– Ага. Грейсон – единственный человек, которого я знаю, кто намеренно работает над тем, чтобы выглядеть засранцем. Эта его броня может когда-нибудь его и погубить.
Если уже не начала.
Судя по тому, что я успела выяснить, его репутация медленно, но уверенно катится в трубу уже несколько месяцев. Даже лет.
Грейсон находится под пристальным вниманием СМИ с тех пор, как его впервые обвинили в мошенничестве пять лет назад.
– Он еще и все это оплачивает, – продолжает тренер, указывая на стадион, залитый прожекторами. – Каждую пятничную игру – будь то обычная тренировка или важный матч – он покрывает весь сезон. Говорит, что делает это в знак благодарности мне, но я знаю, что это чушь. Он бы делал это и без меня, потому что любит этих детей. Потому что знает, что многие из них даже не уверены, где возьмут свою следующую горячую еду.
У меня неприятно сжимается живот.
Это совершенно другой Грейсон. Тот, которого я не знала.
Я что, тоже купилась на всю эту газетную муть? Дала своему стремлению к повышению заслонить тот факт, что Грейсон – не просто самовлюбленный бейсболист, который пытается затащить меня в постель?
Но ведь он – и это тоже.
Тогда почему теперь мне кажется неправильным так о нем думать?
Мой взгляд медленно скользит по полю и замирает на Грейсоне. Он возвышается над старшеклассниками, его лицо озарено широкой, заразительной улыбкой.
И что-то в этом зрелище заставляет мое тело… расплавиться.
– Я просто подумал, что ты должна знать, раз уж он тебя сюда привел, – тренер Пикфорд вырывает меня из мыслей.
Я медленно поворачиваюсь к нему.
– Ты для него явно важна.
Мое лицо тут же морщится.
– Нет. Нет. Как я уже говорила, я просто его адвокат. Он привел меня сюда, потому что я выиграла этот вечер на благотворительном аукционе. Говорит, это ежегодная штука, так что вы наверняка видели кого-то вроде меня в прошлом году. – Я произношу это, скорее убеждая саму себя, чем его. – Это просто ежегодная традиция.
Тренер сворачивает картонку от пиццы и вытирает руки о куртку.
– Со всем уважением, мисс Типтон… Я учил Грейсона делать подачи, когда ему было четырнадцать. За эти пятнадцать лет я видел его с девушками – не так уж часто в последнее время, конечно – но он никогда никого сюда не приводил.
Мои плечи расслабляются, уходя от напряжения, которого я даже не осознавала.