Я изо всех сил стараюсь скрыть удивление – это были последние слова, которые я ожидала от него услышать.
– Но я же первая начала…
Его лицо расплывается в ухмылке.
– Ну да, потому что ты взбесилась, когда я не отправил тебе нормальный дикпик.
Он поднимает руки, изображая серьезность.
– Прости, Атланта, что не представил тебе товар лицом. Если честно, я просто боялся.
– Боялся чего?
– Тех монстро-членов, с которыми тебе, судя по всему, довелось столкнуться. Раз ты считаешь мой маленьким, то твои бывшие, наверное, вообще ходить не могли. Я даже боюсь представить, что случается, когда у них встает. Штаны сразу рвутся?
Я сдерживаю смешок и закатываю глаза. Он тихо выдыхает, едва вздрагивая, когда я легонько толкаю его в плечо.
– Ты же не серьезно, да? Не хочешь сказать, что приперся сюда только ради извинений за фото с плойкой для волос?
Я отхожу от дивана, но он перехватывает меня за локоть, удерживая на месте.
И тут до меня доходит.
Его серые глаза вспыхивают чем-то… глубже, чем просто легкие дразнилки. Чем дольше он смотрит на меня, тем больше в этом взгляде напряженности. Он сглатывает, его челюсть сжимается.
Что-то несказанное проносится в его глазах, и мне до боли хочется спросить что именно.
Я смачиваю нижнюю губу и поднимаюсь, пока он не успел заметить, какой эффект оказывает на меня его взгляд.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я и тут же морщусь. Ну да, отличный вопрос после того, как тебе зарядили в лицо.
Обхожу стол, сажусь в кресло и делаю вид, что углубилась в рабочие письма. Детский прием, но мне хоть немного нужно передохнуть от его глаз.
Грейсон, конечно же, делает все, чтобы не дать мне этой передышки.
Он нарочно подходит ближе и упирается ладонями в стеклянную поверхность стола. От одного этого движения у меня по спине пробегает холодок. Он наклоняется, буравя меня взглядом, и лениво перебирает пальцами края моих документов, давая мне возможность разглядеть его получше.
Даже с шишкой и фингалом он выглядит возмутительно хорошо.
– Нормально. Пропущу максимум два матча, потом вернусь на горку и разнесу всех к чертям. Особенно этому фанату не понравится, когда я прослежу, чтобы его драгоценный Вашингтон даже не добрался до плей-офф.
Он достает из заднего кармана бумажку и бросает ее передо мной на стол.
– Кстати, вот его данные. Как только мне дадут окончательный диагноз, я хочу отправить ему юридическое письмо. Пусть обосрется.
– Ты хочешь его засудить?
– Если выяснится, что мне конец – может быть. Но, скорее всего, я в порядке. Парень не такой уж и сильный.
– Достаточно сильный, чтобы вырубить тебя, – бормочу я.
– Потому что я не ожидал удара. Но вообще, я здесь не из-за этого, Атланта.
В его голосе больше нет ни капли раскаяния – только фирменное самодовольство.
– Я хотел узнать, почему, черт возьми, я до сих пор жду обновленное соглашение о неразглашении? Ты моя юристка уже почти три месяца, и за это время я так и не слез с поезда воздержания, потому что ты не удосужилась мне помочь.
Он делает паузу, нахально ухмыляется и лениво продолжает:
– А теперь я еще и с травмой торчу дома, у меня полно свободного времени, и я хотел бы заняться чем-нибудь полезным, кроме как гонять балду.
Грейсон закатывает глаза к потолку, его улыбка становится еще шире:
– Я бы хотел, чтобы остальная часть моей руки тоже получала нагрузку.
В голове мгновенно всплывает картина: Грейсон облизывает пальцы, ведет ими вниз, пока я тяну его за волосы, а затем кончиком языка провожу по его синяку…
Стоп. Что за хрень?
Я встряхиваю голову, стирая эту чертову мысль, и говорю как можно спокойнее:
– Извини, Грейсон. Последние несколько месяцев твоя сексуальная жизнь не была в списке моих приоритетов.
– А что было? Оставить меня без секса и посмотреть, сколько времени потребуется, чтобы мой член просто отвалился?!
– Вау. Да ты сегодня раздражительный.
– Без шуток, Атланта. Я ненавижу быть в списке травмированных.
– Окей. В общем, я не отправила тебе обновленное соглашение о неразглашении, потому что занималась кое-чем другим.
Он даже не удосуживается спросить чем, так что я продолжаю:
– Мы оба знаем, что у тебя проблемы с репутацией. И я заметила, что благотворительный фонд HE Holdings тесно переплетен с остальными структурами твоей компании, из-за чего в отчетах полная муть. Это делает тебя уязвимым для критики – никто не понимает, куда идут деньги.
Грейсон хмурится:
– И почему это должно меня волновать? О моем фонде вообще никто не знает.
– Ну, еще недавно – да. Но мероприятия вроде лотереи, которую ты организовал, начали привлекать внимание пиарщиков Carolina Catfish. Думаю, ты не видел их пост об этом на днях?
Он недовольно рычит:
– Я говорил им, что не хочу, чтобы это использовали в моей пиар-реабилитации.
– Я понимаю. Это что-то личное для тебя, и ты делаешь это не ради публичности. Но факт остается фактом – теперь информация в открытом доступе.
Я наклоняюсь вперед, сцепив пальцы:
– А раз уж люди начнут копать, я сделала это первой, чтобы убедиться, что у тебя нет скелетов в шкафу.
– У меня нет скелетов, – резко отвечает он.
– Да, но структура фонда построена так, что ты прямо напрашиваешься на критику. Это не твоя вина, так устроено большинство «звездных» благотворительных организаций.
Я делаю акцент на слове «звездных», и его глаза тут же сужаются.
– Но ты ведь не фонд. Ты благотворительная организация.
Он скрещивает руки на груди:
– И в чем разница?
– Фонды обязаны отдавать только пять процентов пожертвований на благотворительность. Остальные деньги они могут официально пускать на «административные расходы». По сути, это второй источник дохода. Звезда выглядит красавчиком – мол, помогает людям, – но при этом гребет себе приличный кусок от пожертвований.
Грейсон тут же напрягается.
– Я же не делал так, да?
– Нет, но важны не только факты – важна картинка. Поэтому я поговорила с финансовым директором HE Holdings и проработала новую структуру. Теперь в отчетах четко указано, что 100% средств идут прямо в ту благотворительную организацию, которую ты выбрал.
Он смотрит на меня. Моргает пару раз. А потом просто плюхается в кресло напротив моего стола.
– Ну, блин, Атланта. Я вообще-то нанял вашу фирму чисто чтобы тебя позлить, в надежде, что ты сделаешь мне нормальное соглашение о неразглашении. Может, даже отправил бы парочку дикпиков для твоих вечеров с вибратором Catfish.
Я прищуриваюсь, пытаясь понять, стоит мне обидеться или нет.
– Спасибо, – бурчу я.
– Нет, это тебе спасибо. Ты спасла меня от очередной волны дерьма и, скорее всего, еще одной гневной статьи. Как бы я ни любил внимание, еще один фингал из-за этого мне не нужен.
Я откидываюсь в кресле, пытаясь осознать услышанное. Он только что сказал спасибо? Это вообще первый раз, когда он признал, что я что-то сделала. Хотя, если подумать, я ведь и не говорила ему раньше.
– Без проблем. Сейчас распечатаю документы и вышлю тебе. Как только подпишешь – все будет в порядке.