– Ого, стоп. Я не говорил, что хочу завести семью. Я просто сказал, что однажды хотел бы усыновить.
Она тяжело выдыхает, проводит рукой по идеально выпрямленным волосам – готовится к лекции.
– Усыновить ребенка – это и есть завести семью, в курсе? Они не собаки. Ты не можешь просто вернуть их обратно, когда найдешь себе новую подружку в постель.
Мои губы дергаются, когда она произносит «в постель», но я сдерживаюсь, не давая улыбке развернуться полностью, потому что Айви выглядит злой.
Я закидываю голову назад, глядя в потолок, размышляя, как бы закончить этот разговор так, чтобы не разозлить ее еще больше. Потому что именно этим я почему-то постоянно занимаюсь – говорю ей правду, а она воспринимает это как издевку.
В любом случае, тема зашла слишком далеко, и мне это не нравится.
– Ты права. Придется мне как-то укротить свою дикую натуру. Хотя это не скоро – пока я в MLB, о таком даже думать нечего. А у меня, между прочим, еще минимум лет десять в запасе.
И вот напряжение в ее пальцах начинает растворяться, плечи расслабляются, а черты лица смягчаются. Отлично. Она снова успокаивается.
– Ну, а что насчет тебя, мистер звездный питчер? Как ты вообще пришел в бейсбол?
Я улыбаюсь.
– Моя мама.
Я не разговаривал с ней уже несколько недель. Знаю, что она зла из-за всей этой шумихи в прессе, и я специально избегаю ее звонков, потому что единственное, чего я действительно ненавижу в этой жизни, – это разочаровывать ее.
– Как ты знаешь, она воспитывала меня одна и работала на нескольких работах, чтобы свести концы с концами. Она человек практичный, не жалуется, не ноет. Когда мне было четырнадцать, мой тренер, Пикфорд, сказал ей, что у меня невероятный талант. Сначала она заняла денег у дяди, чтобы купить мне биту и перчатки, но потом Пикфорд объяснил ей, как оформить мне спортивную стипендию в школе. Это означало, что все мое снаряжение оплачивалось за счет школы. И когда она отдала мне машину, чтобы я мог ездить на тренировки, она попросила у меня только одно: пообещать, что я буду работать так же усердно, как она, чтобы не потерять стипендию. Я сдержал обещание. Пока она пахала на второй работе, я был на поле – первым выходил и последним уходил. Даже сейчас я всегда ухожу из раздевалки последним. Это напоминает мне, насколько важен труд.
Ее брови хмурятся, она внимательно изучает меня. В каком-то смысле мы с ней похожи больше, чем она могла бы себе представить. Оба целеустремленные, оба по-своему соревновательные.
– Вау… – На ее лице мелькает какое-то выражение, но слишком быстро, чтобы я успел его поймать. Затем она опускает взгляд и начинает теребить салфетку на коленях.
– Даже сейчас все, чего я хочу, – это доказать маме, что я готов работать для нее не покладая рук.
– Полагаю, она уже не вкалывает на двух работах?
Я отмахиваюсь.
– Конечно нет. Сейчас у нее особняк на пляже Каролины. Я навещаю ее, когда выдаются свободные дни, что, честно говоря, нечасто во время сезона. У нее новый бойфренд, его зовут Дейл.
Я ухмыляюсь.
– Он немного похож на тебя. Терпеть не может бейсбол. Фанат хоккея до мозга костей. Готов кровью изойти за Charlotte Thrashers. Я сразу понял, что он нормальный мужик, когда он узнал, кто я, и ему было вообще по барабану. До сих пор не удосужился прийти на мою игру или сделать со мной фото ради понтов. Для него я просто «избалованный сынок Грейси».
– А ты сам как думаешь? Она тебя избаловала?
– О, еще бы. Конечно. У меня не было отца, и долгое время мама пыталась найти мужчину, с которым могла бы остаться. Но все изменилось в старшей школе, когда я стал чаще разъезжать, и она решила проводить со мной как можно больше времени.
Айви прищуривается, а уголок ее губ приподнимается.
– Кажется, я только что узнала о тебе нечто важное, Грейсон.
– Да? И что же?
– Ты маменькин сынок.
Она смеется, и это первый раз, когда я слышу ее смех. Он легкий, звонкий, почти невесомый.
И у меня неожиданно сжимается грудь.
– И я совершенно не стесняюсь признать, что ни одна женщина в мире не сравнится с Грейси Хоук.
Айви прикусывает губу, и я начинаю гадать, как называется ее помада сегодня. Лучший друг Сатаны? Задразню до смерти?
Но смотрит она на меня иначе.
Губы не поджаты в ее привычной сердитой гримасе. Черты лица мягче. Глаза ярче.
– Мои папы – это мой мир, – говорит она. – Без них я была бы никем. Буквально. Я даже не знаю, была бы я вообще жива, если бы не они.
– Что ты имеешь в виду?
Ее глаза затуманиваются, и она опускает взгляд на вилку. Странное ощущение. Я вдруг ловлю себя на том, что мне не хватает ее взгляда.
– Меня нашли одну в кроватке, запертую в квартире, когда мне было два года. Думают, что моя мать – кто бы она ни была – либо сбежала из города, либо просто не захотела меня.
У меня будто сердце замирает. Я ловлю каждое ее слово, цепляюсь за них.
Я молчу, потому что… ну а что тут вообще можно сказать?
Наверное, я хорошо прячу выражение лица, потому что она продолжает:
– Я была в приемной системе до семи лет. Не помню многого, но первый день, когда вошли мои папы, я не забуду никогда. Их яркие улыбки, их нетерпеливо протянутые руки… Я никогда раньше не видела, чтобы кто-то смотрел на меня с такой любовью.
Она моргает, стирая всякую хрупкость из взгляда.
– Они спасли меня. И я обязана им своим успехом.
– Похоже, я не единственный, кто никогда не найдет замену своему родителю.
– Вот тут ты ошибаешься, Грейсон. Я не ищу никого, кто заменит мне пап. Мне не нужен новый «отец», и уж точно я не собираюсь быть «матерью» своему партнеру. Если он у меня когда-нибудь появится, а это, мягко говоря, большой вопрос, то он будет мне ровней. Мы будем стоять рядом, поддерживать друг друга, бросать друг другу вызов и становиться лучше вместе.
Я улыбаюсь, ошеломленный ее уверенностью и тем, как красиво она это сказала. Вот женщина, которая точно знает, чего хочет. И даже несмотря на всю мою встряску, она не потеряла фокус, не свернула с пути.
Но сейчас, глядя на нее, я хочу, чтобы она свернула.
Она – все, чего я когда-либо хотел. И все, о чем даже не догадывался, что мне нужно.
– Не сомневаюсь, что ты это найдешь.
– Посмотрим.
Она поддевает пасту на вилку и, откинувшись на спинку стула, лениво отправляет ее в рот. Под столом ее нога касается моей, но мне даже в голову не приходит отодвинуться.
Эта тихая, ни к чему не обязывающая связь между нами… мне нравится.
Я поднимаю взгляд на нее.
Она улыбается – мягко, медленно.
И свою ногу тоже не убирает.
Посмотрим, мисс Типтон. Посмотрим.
Глава 16
Айви
– Так что насчет ночного коктейля перед сном? – Грейсон легко толкает меня плечом, пока мы идем по улице. – Хочешь пропустить по стаканчику?
Он улыбается так хищно, будто точно знает, что сказать "нет" будет сложнее, чем мне хотелось бы.
Хороший вопрос.
Хочу ли я провести с ним больше времени, чем вынуждена? Если бы ты спросил меня об этом в начале вечера, ответ был бы категоричным "нет". Но что-то между нами изменилось.
Сегодня я увидела настоящего Грейсона – того, кого он, кажется, сам не до конца осознает. Особенно, когда мы оказались у его старшей школы. Эти проблески можно было бы загнать обратно, замазать, сделать вид, что их нет. Но после сегодняшнего вечера я поняла – трещины слишком глубокие.