Отгоняя ненужные эмоции, я стараюсь выглядеть так же невозмутимо, как он. Грейсон – сама хладнокровность, и я могу только предполагать, что мой странный комплект из платья и Gucci-кроссовок делает ему проще игнорировать напряжение между нами.
У меня же такого преимущества нет, потому что этот чертов идеальный мужчина демонстративно щеголяет в штанах, которые скрывают решительно все… кроме самого главного.
– Звучит как довольно серьезная проблема для серийного убийцы. Как он вообще их убивает, если терпеть не может уборку?
Грейсон пожимает плечами и садится на диван напротив. Между нами комфортное расстояние – и слава богу, потому что его одеколон уже успел немного затуманить мне голову.
– Он такой… в духе Декстер. Ну, знаешь, использует кучу пленки и хлорки, чтобы не оставить следов.
– Все равно звучит грязновато, – морщусь я, вспоминая, как в первую встречу хотелось прибить Грейсона.
А теперь? Теперь я вообще не уверена, чего хочу. Секса? Любви? Чтобы он просто заткнулся? Черт его знает. Но одно я знаю точно – находиться рядом с ним сейчас кажется правильным.
– Не скажу, что это лучшая книга, которую я читал в этом году, – продолжает он, – но это выбор для книжного клуба Уокера, нашего питчера. А я обещал дочитать хотя бы эту после того, как три раза подряд слился.
– Он ведет книжный клуб? – недоверчиво переспрашиваю я.
– Ага. В дороге куча времени, особенно когда приходится просто сидеть и ждать. Выбор невелик: либо читаешь книги, либо рубишься в видеоигры с парнями. Я, естественно, быстро устал от видеоигр, потому что постоянно выигрывал.
Он самодовольно ухмыляется и откидывается назад, демонстративно расправляя загорелую грудь.
Я фыркаю и откидываю голову назад.
– Ни на секунду не верю. Если бы тебе действительно наскучило побеждать, ты бы уже давно завязал с бейсболом.
Грейсон меняет позу, наклоняется вперед, опираясь локтями на колени – и я замечаю, как его взгляд задерживается на полупрозрачной вставке на моем платье. Откровенно, смело, слишком долго.
Я только могу надеяться, что он не видит, как у меня напрягаются соски при одной мысли о его прикосновениях.
– Это твой способ сказать, что ты начала смотреть мои игры? – спрашивает он, голос мягкий, но в глазах читается вызов.
Я смотрю на него снизу вверх, из своей полулежащей позы, и сдерживаю предательский стон, так и рвущийся наружу.
Его взгляд становится слишком… слишком.
– Ты и так знаешь, что да, – спокойно отвечаю я. – Я уже признавалась в этом раньше.
Я закрываю глаза, решив, что если не буду смотреть на Грейсона, может, удастся избавиться от этого проклятого покалывания, бегущего по моим бедрам.
– Я знаю.
Даже с закрытыми глазами я слышу самодовольную нотку в его голосе – и, что самое странное, она заставляет меня улыбнуться.
Раньше его наглость меня бесила. Теперь… теперь от нее буквально подкашиваются колени.
– Просто люблю, когда ты признаешься, что следишь за мной.
Я открываю глаза – и встречаюсь с его взглядом.
Грейсон медленно делает глоток воды, не торопясь, как будто смакует момент.
Я следую за движением его кадыка, пока он глотает, а перед глазами всплывает картинка: капли воды, стекающие по его торсу.
Он, конечно, не особо скрывает свою грудь. Да что там, он ее выставляет напоказ с явным удовольствием.
Ну и ладно. Раз уж он не против демонстрировать, то, видимо, и я не против рассматривать.
Резкие линии, глубокие впадины – я помню их с нашей первой встречи. И теперь понимаю: та фотография, что я нашла в интернете, не передавала и половины правды. Вживую его тело выглядит куда более рельефным, прорисованным до совершенства.
– Так зачем ты на самом деле здесь, Айви? – спрашивает Грейсон, отрывая меня от этих мыслей. – Сомневаюсь, что твой ночной вояж ко мне в модных кроссовках случился ради обсуждения моих литературных пристрастий.
Пальцы на ногах поджимаются от неловкости.
Грейсон никогда не видел меня менее чем идеальной. Всегда безупречный макияж, идеально очерченные губы, безукоризненный наряд.
А сегодня…
Сегодня я просто развернулась и пошла к нему, даже не взглянув на себя в зеркало. Вполне возможно, что у меня размазалась помада, тушь стекла вниз черными кругами, а прическа напоминает небрежное гнездо.
Но по тому, как он сейчас смотрит на меня… я чувствую себя красивее, чем когда-либо.
– Я просто захотела тот самый ночной коктейль, как ты и предлагал, – говорю я, голос звучит мягче, чем я планировала.
– Ночной коктейль после того, как дважды меня отшила, а потом прибежала обратно? – Грейсон наклоняет голову, изучая мое лицо. – Мы ведь уже все обсудили за ужином. У тебя нет реальной причины быть здесь.
Мне нечего сказать.
Признаться, что я вернулась, потому что не хотела, чтобы этот вечер заканчивался? Слишком откровенно. Но какая еще может быть причина?
– Почему ты не пьешь? – спрашиваю я, голос чуть дрожит, надеясь, что смена темы собьет его с расспросов.
Грейсон облизывает губы, ухмыляясь, явно понимая, что я делаю.
– Тренер Пикфорд вбил мне в голову, что важно всегда контролировать обстановку. Он говорил: «Хочешь быть лучшим? Значит, должен видеть все на поле». Счет, бегущих по базам, их язык тела. Все это помогает точнее рассчитать, какую подачу выбрать. Чем внимательнее я играл, тем лучше становился. Так зачем притуплять инстинкты, которые довели меня до этого уровня?
Он делает паузу, чуть улыбается.
– Ну и плюс… это помогает мне читать людей.
– Только не снова, – стону я, но смеюсь, пораженная его настойчивостью.
Он уже упоминал об этом, когда мы были в его старшей школе, но мне казалось, что я довольно быстро доказала ему обратное.
– Знаешь, когда я начинал в младшей лиге, я взял несколько курсов по языку тела, чтобы лучше считывать баттеров? – продолжает он, не отступая. – Остальные питчеры думали, что я двинулся, но потом, когда я начал бросать прямо в центр зоны и выбивать страйки, они тоже записались.
– Оу, – только и выдаю я.
Кажется, он разбирается в этом больше, чем я думала.
Засовываю за ухо прядь волос – и вдруг становлюсь слишком осознанной. Как я сижу. Как его глаза двигаются, следуя за мной.
Может, он смотрел не только на вставку на платье, чтобы полюбоваться моей грудью? Может, он наблюдал за тем, как я дышу?
Грейсон хрустит костяшками пальцев и лениво усмехается:
– Забавная штука, Айви. Я пытался разгадать тебя дольше, чем кого-либо.
Он наклоняется чуть ближе.
– В один момент ты напряжена, жалишь меня так, что хочется проверить, нет ли у тебя яда… а в следующий – топчешь эту версию в пыль.
Я приподнимаю бровь и натягиваю губы в ровную линию.
– В каком смысле?
– Когда ты смотрела на меня, ты поджимала губы, пытаясь не улыбнуться. Когда я был рядом, начинала теребить что-то под рукой.
Он опускает взгляд вниз.
– Как сейчас, например. Ты возишься с платьем.
Я машинально замираю.
– Люди возятся с вещами, когда нервничают. Айви, я заставляю тебя нервничать?
Грейсон поднимает глаза, смотрит на меня внимательно, ровным, слишком пристальным взглядом.