– Никто. Я оформлю его, подам и уберу подальше. Все остается конфиденциальным.
– То есть, теоретически, если ты подпишешь это соглашение, то никто, кроме нас двоих, не сможет говорить об этих отношениях?
Я судорожно вдыхаю, потому что готова поклясться – его губы задели мою шею. Вся нервная система мгновенно приходит в боевую готовность, тело вспыхивает от одной этой мысли. Я зажмуриваюсь, пытаясь взять себя в руки.
Но в голове каша. Полный бардак из намеков Грейсона, с которых у меня голова идет кругом. И его губы на моей шее точно не помогают привести мысли в порядок. Потому что теперь единственное, о чем я могу думать, – какие они на вкус.
Его ладонь теперь лежит поверх моей. Мы окончательно балансируем на грани дозволенного, но у меня нет сил сказать «нет».
– Подпиши документ, Атланта, – шепчет он мне на ухо, зарываясь носом в мои волосы. – Подпиши, и я дам тебе именно то, что ты хочешь.
Он собирается меня тронуть? Это наконец-то случится?
Его большой палец едва не касается моего мизинца, и я чувствую его теплое дыхание, скользящее по моей шее. Закрываю глаза – я готова. Готова наплевать на все, за что боролась, и отдаться порыву.
Его дыхание мягко касается ключицы, лаская открытый участок кожи.
– Ты этого хочешь, – хрипло шепчет Грейсон.
И он прав. Чертовски прав. Я никогда в жизни не желала ничего так сильно, как узнать, каково это – чувствовать его большие руки, срывающие с меня одежду, скользящие по моей коже.
Я плотно сжимаю губы, пытаясь думать хоть о чем-то, кроме того, что он прижимается ко мне, и его возбужденное тело скользит вдоль моего. Моя спина уже идеально выгнута под его движения, и даже ткань одежды, разделяющая нас, только сильнее разжигает желание.
Я не собираюсь этого делать.
Не могу.
Но, черт возьми, как же хочется.
Я запрокидываю голову, позволяя его губам скользить вверх и вниз, все так же почти не касаясь меня.
– Подпиши. Это идеальная лазейка.
Звучит так просто, так легко.
– Ты сама ведешь все соглашения о неразглашении. Никто не узнает.
Кроме меня.
Я закрываю глаза, и из горла вырывается непроизвольный стон.
Он тихо смеется:
– Просто подпиши бумагу, Айви.
Мои пальцы подрагивают. Я почти готова это сделать.
– Никто не узнает, – продолжает он, насмешливо, почти соблазнительно.
Его губы скользят по моей коже, едва касаясь, как перо, но этого достаточно, чтобы по телу прошла дрожь.
То, что мы делаем, – неправильно на всех возможных уровнях. Но я уже слишком глубоко увязла, чтобы остановиться.
Я резко вздыхаю, когда чувствую теплое прикосновение языка Грейсона к мочке моего уха, а затем медленный, чертовски соблазнительный укус.
– Подпиши, детка, – его голос звучит так же отчаянно, как я себя чувствую.
Черт. Именно поэтому я и притащила Конни на ужин. Она должна была удержать меня от этого безумия. Но каким-то образом я снова осталась наедине с Грейсоном и чувствую себя еще более разгоряченной, чем вчера ночью.
Я опускаю взгляд на стол. Контракт лежит между нашими руками. Слова сливаются в одно сплошное черное пятно. По сути, это всего лишь чернила и бумага. Но, технически, он может меня защитить.
Я ищу оправдания.
Аргумент Грейсона никуда не годится, он слабый, дырявый, но я, черт возьми, все равно пытаюсь собрать его воедино так, чтобы он работал в нашу пользу.
– Пожалуйста, – сквозь зубы выдыхает он, заставляя меня прикусить губу в предвкушении.
Его бедра все так же медленно трутся о меня, губы щекочут ухо, ладони ласкают мою руку – я теряю последние остатки самообладания.
Ну что плохого случится, если я подпишу этот контракт? Никто ведь не узнает.
Я зажмуриваюсь, а потом…
– К черту.
Хватаю красную ручку, катящуюся по столу, и подаюсь вперед, специально прижимая зад к его паху.
Грейсон запрокидывает голову, глухо простонав, а его пальцы вцепляются в мои бедра.
Я это делаю.
Вывожу свою подпись на пунктирной линии и отодвигаю бумагу, чтобы он мог ее увидеть.
– Слава Богу, – выдыхает Грейсон, разворачивает меня лицом к себе и легко подсаживает на стол.
– Дверь закрыта? – спрашивает он, нависая надо мной.
Я кидаю взгляд ему за плечо.
– Нет, но уже за полночь. Мы здесь одни.
Его глаза вспыхивают, и я чувствую, как его руки дрожат от возбуждения.
Он берет мое лицо в ладони и наклоняется.
Я клянусь, в этот момент мое сердце забывает, как дышать.
Когда его губы касаются моих, это не нежный, осторожный поцелуй, как я ожидала. Это взрыв. Жестокий, голодный, отчаянный.
Желание льется из каждой клетки его тела, когда он прижимается ко мне, вдавливая в стол.
Мои пальцы вцепляются в его затылок, теребя короткие темные волосы. Его губы идеально прилегают к моим – твердые, требовательные, заставляющие меня приоткрыться. Он касается моего языка своим, легким, но дразнящим движением, от которого у меня подкашиваются ноги, а туфли с глухим стуком падают на пол.
Его нетерпеливые поцелуи осыпают меня, пока мои руки изучают его грудь, обхватывая его тело все сильнее.
– Грейсон… – выдыхаю я едва слышно, и он отвечает низким, срывающимся звуком в горле.
Его пальцы вонзаются в мою талию, удерживая меня на месте, пока его горячее тело полностью поглощает меня. Каждая клетка во мне пульсирует, оживает от его прикосновений, о которых я мечтала так долго.
Его губы скользят вниз, а щетина царапает мою челюсть, шею, грудь, заставляя меня содрогнуться.
Я даже не пытаюсь сдержать стон, когда он отстраняется, чтобы посмотреть на меня. Его взгляд опускается к моей юбке, и за ним следуют его большие, тяжелые ладони.
Пальцы заигрывают с подолом, и я машинально раздвигаю ноги чуть шире.
– Я ждал этого очень долго, – его голос низкий, с хрипотцой.
Большой палец лениво рисует круги на моем бедре, постепенно задирая платье выше, все выше.
Он проводит языком по губам, будто напоминая мне о своем вкусе.
Мята и сода. И я хочу снова это почувствовать.
– Ах да? И что же ты хочешь со мной сделать? – дразню его, вспоминая наш разговор прошлой ночью.
Грейсон улыбается, прожигая меня взглядом, будто впитывая каждую деталь.
– Ты прекрасно знаешь, о чем я думаю, – бормочет он, снова опускаясь к моей шее.
Его пальцы несутся вверх по моим бедрам, задирая юбку, пока не добираются до самого края.
Он замирает, отстраняясь и бросая взгляд вниз между нами, а потом низко, грязно усмехается.
– Это что, прозрачный стринги, мисс Типтон?
Я не отвечаю. Просто сжимаю его крепче, зажмуриваюсь, молча умоляя, чтобы он не заставлял меня ждать.
Его палец играет с тонкой тканью, дразня и мучая меня.
– Грейсон… – стону я, выгибаясь и хватаясь за стол, пытаясь удержать равновесие.
Он надавливает чуть сильнее, а прозрачность ткани делает его прикосновения почти неотличимыми от настоящих.
Это настолько, настолько неправильно.
Я не должна этого делать. Но внутри все пульсирует, разрывается, взрывается от желания. И я хочу еще. Грейсон заставляет меня хотеть больше.