Что, черт возьми, он собирается сказать?
Неужели у него есть доказательства того, что я крутилась вокруг Грейсона, как назойливая сыпь?
Если Грейсон разболтал своему дружку хоть что-то из того, что между нами было, я его убью.
– Как ты знаешь, – невозмутимо продолжает Крис, – до тебя я подбирал женщин для Грейсона. И примерно через месяц стало совершенно очевидно, что у него есть… определенный тип.
– Тип? – переспрашиваю я, ощущая, как в груди начинает зарождаться тревога.
– Брюнетки.
Опять тишина. Он смакует паузу, позволяя смыслу повиснуть в воздухе. Его взгляд скользит по моим волосам, ждет, что я сейчас раскисну и выложу все, как на духу. Ну уж нет.
После еще нескольких секунд напряженного молчания Крис качает головой и смеется.
– Да кого я обманываю? Ты же не одна из этих мимолетных интрижек Грейсона. Нет ни единого шанса, что ты настолько глупа, чтобы встречаться с этим балбесом. Он, скорее всего, с ума сходит от того, что ты для него под запретом.
Я сглатываю, чувствуя, как кровь стучит в висках. Он прав. По всем признакам я действительно не должна была вестись на этот его пятирублевый шарм. Но я повелась. Подписала это соглашение о неразглашении и разделась перед ним, не подумав ни на секунду.
Крис перестает смеяться, внимательно изучает мое лицо. Что-то в его взгляде заставляет мой желудок сжаться в комок.
– Или, может, именно это ему в тебе и нравится, – задумчиво тянет он. – Он ведь обожает погоню.
Черт.
Он знает. Не станет тыкать пальцем, не потребует признания, но знает. Что-то между мной и Грейсоном есть, и Крис это понял.
Я закатываю глаза и вызывающе задираю подбородок, изображая уверенность.
– Пусть гоняется сколько хочет, ничего не выйдет.
Крис приподнимает брови – не ожидал, что я так легко разыграю его же карту.
– Да уж, ты права. Тебе не нужен такой тип, который может испортить твою карьеру.
– Ты правда думаешь, что он способен на это? – У меня в животе снова неприятно сжимается – эта мысль не дает покоя с тех самых пор, как я дала слабину и поддалась ему.
Крис кивает.
– О, еще как. Грейсон обладает волшебным даром превращать отношения в полный кошмар. Каждая женщина, с которой он пересекался, в итоге либо злится, либо страдает, либо грозит подать в суд. Не самая лучшая репутация, правда? Уверен, скоро ты сама познакомишься с парочкой таких дамочек.
– Ммм.
– Честно говоря, Грейсон тут не всегда виноват. Просто женщины подписывают контракт и думают, что смогут его изменить. Что этот наш Плейбой-Питчер просто еще не встретил ту самую. Понимаешь, под тоннами самодовольства и пафоса в нем, в принципе, есть нормальный парень. Он просто не до конца осознает, как действует на женщин.
Я фыркаю и поднимаю бровь.
– Как он действует на женщин?
– Ну, достаточно одного взгляда – и они готовы сделать что угодно.
– Если эти женщины настолько глупы, чтобы вестись, то это их проблемы, – отмахиваюсь я, делая вид, что сосредоточилась на игре.
Крис понимает намек и замолкает. А я до конца матча варюсь в своей обиженной мысли: черт, да я одна из этих глупых женщин.
Сидя на своем временном пластиковом офисном стуле, я нервно перетасовываю бумаги в руках – это лучше, чем смотреть на Криса или Грейсона. Напряжение в комнате можно резать ножом, и я знаю, что они оба это чувствуют.
Две недели сухих, предельно коротких писем привели нас к этому моменту. Я сижу в своем картонном офисе, в майке Грейсона и дурацкой рыбьей шапке, пытаясь делать вид, что мое тело не пульсирует от осознания, что он смотрит на меня своими стальными серыми глазами, будто хочет просверлить взглядом дыру в животе. Это настоящая пытка.
Несмотря на недовольный гул толпы, он выглядит лучше, чем в последний раз. Фиолетово-черные синяки на лице сменились желтоватыми пятнами, но я так и не решилась поднять глаза, чтобы понять, злится он на меня или просто раздражен. Хотя, учитывая его отвратительный выход на поле, можно смело предположить, что эта встреча ситуацию не улучшает.
– Я просмотрела пункты об интеллектуальной собственности, касающиеся твоего бренда, и все выглядит нормально. Немного подкорректировала некоторые моменты для возможных лицензионных сделок, если ты решишь их заключать. – Наконец, я поднимаю глаза на Криса, но тут же опускаю их обратно. – Я установила лимит в шесть месяцев, чтобы у тебя была возможность пересмотреть процесс и убедиться, что сделка по-прежнему тебя устраивает, прежде чем продлевать ее.
– Спасибо, – кивает Крис. – Грейсон, у тебя есть что добавить?
– Хорошо, что добавлена проверка. Всегда важно убедиться, что все довольны условиями, – произносит он с явным намеком, но я предпочитаю его проигнорировать.
– Отлично. Тогда мне нужно только, чтобы вы подписали вот здесь. – Я проталкиваю бумаги вперед и мысленно благодарю кепку за то, что она заслоняет мне обзор и не дает видеть их лица.
Грейсон щелкает ручкой и, как и следовало ожидать, внимательно читает документы.
– У меня есть один вопрос.
– Да?
– Если я подпишу это, могу ли я потом передумать?
Я нахмуриваюсь и, наконец, встречаюсь с ним взглядом. Как я и думала – он в бешенстве. Обычно светлые глаза потемнели от злости, губы сжаты в тонкую линию.
– Нет. Именно поэтому ты и подписываешь.
Он продолжает смотреть на меня, не моргая, а его взгляд режет, как нож.
– То есть, просто чтобы уточнить… когда подписываешь юридический документ, ты берешь на себя юридические обязательства?
– Да.
Он чуть наклоняет голову, и, наконец, я замечаю на его лице слабый намек на улыбку. Наклоняется ближе, проводит языком по губам.
– Полезная информация. А ты когда-нибудь подписывала юридический документ и не доводила дело до конца?
– Нет, конечно нет.
– Ты уверена?
Черт.
Он действительно собирается загнать меня в угол. И прямо при Крисе. Я украдкой бросаю взгляд на него – к счастью, он уткнулся в телефон, и остается только надеяться, что он игнорирует наш разговор.
– Абсолютно. Грейсон, я вообще-то юрист.
– Именно. Ты одна из лучших. А значит, я могу быть уверен, что ты подписываешь только те документы, которые намерена исполнить в полной мере.
Что, сказать, что тот контракт недействителен, потому что я его не зарегистрировала? Нет, тогда Крис сразу догадается, что произошло.
Грейсон чешет подбородок и добавляет, как бы невзначай:
– Можешь скинуть мне список женщин, которые подписали мое последнее соглашение о неразглашении?
– Конечно… – тяну я. Мы оба знаем, что подписала его только одна женщина. Я.
– Сколько? – вдруг оживляется Крис.
– Пара человек, – отмахиваюсь я, делая вид, что проверяю телефон. – Ох, нет. Уже так поздно? Мне пора, иначе опоздаю на рейс.
Да, это трусливый уход, но что я должна была сделать? Честно ответить на вопрос Криса и подставить себя?
Я выхожу из офиса, с ног до головы облаченная в мерч Carolina Catfish, и буквально кожей ощущаю, как Грейсон сверлит меня взглядом.