Это не похоже на меня.
Это никогда не было похоже на меня.
Кладу телефон обратно на стол, ложусь и тупо уставляюсь в темный потолок, натянув одеяло до подбородка.
Грейсон двинулся дальше.
Всю дорогу именно этого я для него и хотела. Чтобы он оставил меня в покое и относился ко мне как к профессионалу, которого сам же и нанял.
Теперь он больше никогда не упомянет моего бывшего жениха. Потому что это больше не его дело. Если между нами ничего нет, то и интерес ко мне пропадает.
Я больше никогда не испытаю этот выброс адреналина от мысли: поцелует он меня снова или нет.
Между нами все кончено.
Я сама все закончила, потому что так было правильно. Как бы я ни убеждала себя, что наше соглашение изначально устраивало нас обоих, в конечном итоге – как и с Джеймсом – Грейсон получал от него куда больше, чем я.
Поворачиваюсь на бок, натягиваю одеяло на лицо и мысленно напоминаю себе утром отправить Мелиссе соглашение о неразглашении.
А еще – затолкать подальше этот острый, неприятный спазм в животе.
Грейсон должен был двигаться дальше.
Это был единственный возможный исход.
Мы никогда никуда не двигались.
Только вот сердце никак не хочет принять эту мысль и продолжает колотиться так, будто его это все еще касается.
Сжав губы в тонкую линию, распахиваю дверь своего офиса, кипя от ярости. Пришлось потратить почти час на объяснения Мелиссе, почему ей нужно подписать соглашение о неразглашении, чтобы увидеться с Грейсоном.
В отличие от прошлой ночи, когда я была слишком вымотана, чтобы соображать, сейчас я в полной боевой готовности. Накаченная кофеином и с постоянным привкусом раздражения во рту, мне необходимо было вырваться из офиса – подальше от всего, что хоть как-то напоминало мне о Грейсоне.
Атлантская жара накрывает меня густым туманом, от которого тут же начинает липнуть спина. Да и плевать. Лучше так, чем сидеть в офисе и в сотый раз прокручивать в голове визгливые вопли Мелиссы.
Проходя мимо The Buxton Hotel, на секунду задумываюсь плюнуть на тротуар, но, уловив пристальный взгляд охранника за окном, решаю не испытывать судьбу. В тюрьму сегодня не хочется.
Прошагав мимо их позолоченных дверей, заворачиваю к стоящему рядом злополучному мотелю за шесть баксов. Пол тут же цепко хватается за мои подошвы, и мне приходится буквально отрывать ноги с каждым шагом.
Мелисса (кстати, я уже говорила, что в голове это имя звучит с мерзким протяжным акцентом?) и ее писклявый смех продолжают меня преследовать, пока я пытаюсь балансировать на липком полу.
Миловидная официантка ведет меня в столовую при мотеле, и, хотя здесь всего два человека, усаживает в самый глухой угол в глубине зала.
Как только я заказываю самое жирное блюдо в меню, вытаскиваю ноутбук и со щелчком хрущу шеей.
Так. Просто надо поработать.
Экран заполняется входящими письмами, и я тут же напрягаюсь, а губы кривятся от раздражения.
Все. Черт. Возьми. Письма. Про Грейсона.
Все в моей жизни сводится к нему.
Логично, конечно, ведь последние месяцы моя жизнь крутилась вокруг работы на него и этого гребаного соглашения, но теперь я в полной мере осознаю, насколько это разрушает мою психику.
Я не могу избавиться от Грейсона.
Я не могу его игнорировать.
Я не могу вычеркнуть его из своей жизни, как бы мне этого ни хотелось.
Этот договор должен был закончиться.
По крайней мере, хватило сил его порвать.
Да, Джеймс мне "немного" помог (а если быть точнее, выкинул меня с обрыва без предупреждения), но я это сделала.
Я все закончила, потому что, как и с Джеймсом, пользу от этого получал только Грейсон.
Я рисковала.
Рисковала тем, чем вообще не стоило рисковать.
И я могла потерять все.
Я думала, что смогу с этим справиться – прошлой ночью отправила ему письмо, написав, что займусь этим сегодня. Думала, что все нормально, даже когда набирала номер Мелиссы. Но стоило ей ответить, как меня будто кто-то схватил за горло и начал душить.
Грейсон держит меня в тисках, и я до сих пор не понимаю, как из них выбраться.
Во время обеденного перерыва я открываю браузер и тут же разочаровываюсь: зачем я вообще поставила автооповещение на его имя? Конечно, его фотография снова в новостях. Он выиграл очередной матч прошлой ночью. Ничего нового. Этот парень – машина, пашет как проклятый, но, черт возьми, сколько же к нему внимания.
Хотя бы на этот раз нет фото, где он празднует победу с Мелиссой. Может, это даже к лучшему. Если бы я нашла их снимок вместе, это стало бы веским подтверждением всему плохому, что я о нем думаю.
Но почему меня это вообще волнует?
Закрываю глаза и стараюсь думать хоть о чем-нибудь, кроме резкой линии его челюсти и этих стальных глаз. Мне нужен перерыв. Да, вот и все. Нужно просто на время исчезнуть. Уехать из Атланты на несколько дней и, что важно, не в Шарлотт.
Я уже собираюсь гуглить загородные спа, но тут же себя одергиваю. Кого я обманываю? Какая еще поездка? Меня же только два месяца назад повысили. Взять отпуск сейчас – это профессиональное самоубийство.
Звонок. Звонок. Звонок.
На экране высвечивается фотография папы, выдергивая меня из мыслей.
– Привет, пап, – говорю я, зажимая телефон между ухом и плечом. В браузере по-прежнему висит фото Грейсона с какого-то новостного сайта, потому что я так и не разобралась, что именно хочу найти.
– Гусенок.
Я тут же сажусь ровнее. Обычно он называет меня так, когда дразнит, но в голосе явно звучит серьезность.
– Нам надо поговорить.
Ну все. Теперь точно что-то серьезное. Папа вообще редко бывает серьезным. Только если грозит кулаком парню, который зовет меня на выпускной.
– Все в порядке? С папой все хорошо?
В голове начинается паника, сердце колотится все быстрее.
– Это насчет Грейсона Хоука.
– Грейсон Хоук? – язык чуть спотыкается на его имени, потому что я никак не ожидала услышать его из уст папы. Он ведь не интересуется спортом, а я никогда не рассказываю им о своих клиентах или работе. С чего вдруг он вообще что-то знает? – Ты что, видишься со своим клиентом?
– Откуда ты вообще узнал, что он мой клиент? – Я намеренно не отвечаю на его вопрос. Терпеть не могу врать родителям.
Папа тяжело вздыхает:
– Джеймс нам звонил.
– Что?!
– Я знаю, – он, кажется, даже закатывает глаза. – Сразу сказал ему, что не хочу лезть в твои дела, и посоветовал поговорить с тобой.
– Но?
– Но в тот момент, когда я собирался повесить трубку, он сказал, что ты влезла в какую-то историю, которая может стоить тебе работы и репутации. А потом упомянул этого... Грейсона Хоука, – произносит он имя с нескрываемым презрением. – Мы его загуглили.
– О боже... – Единственное, о чем я могу сейчас думать, – это поисковая выдача.
– Грейсон – мой клиент, – отчетливо повторяю я. – Точка. Можешь, пожалуйста, заблокировать номер Джеймса? Мы расстались больше года назад, и, честно говоря, ему давно пора двигаться дальше. Названивать моим родителям и стучать на меня – не лучший способ пережить расставание.