– Тебе особенно… – буркнул Андрей.
– Спокойной ночи, Герман, – Лея устало вздохнула, закатив глаза.
Телохранитель покинул здание, и Фенрир защелкнул внутренние замки.
– Он сегодня весь день какой-то злой…
– Полнолуние. Аууууу! – Андрей изобразил волчий вой и рассмеялся.
– Видимо…
– Я на обход.
– Опять? Ты делал его пять минут назад.
– Вообще-то финальный дневной и первый вечерний обходы делают разные люди. Но раз уж я остался еще на двенадцать часов, мне придется сделать это самому.
– Обязательно?
– Если злостный Герман посмотрит камеры и поймет, что я забил на стандарты, точно устроит разнос. И будет прав.
Лея снова вздохнула:
– Правила… Сплошные правила… Приходи потом на кухню. Я заварю чай. Э… Приходите, – она закрыла лицо ладонями и рассмеялась. – Можно на «ты»? Меня ужасно раздражает это выкание…
– Кто я такой, чтобы отказывать дочери президента? – хмыкнул Андрей.
– Спасибо…
Когда она скрылась за дверью, Фенрир глубоко вдохнул и медленно выдохнул. «Гребаный чай…»
Пройдя по дому, он зашел в служебную комнату и замер у экранов камер наблюдения. Одна была приостановлена. Утренняя запись выходящей из спальни Леи обрывалась этим кадром, либо зависнув, либо будучи кем-то намеренно поставленной на паузу.
Андрей быстро перезагрузил ее на центральном компьютере и краем глаза заметил белевший в полутьме кусочек бумаги, спрятанный под основание монитора.
– Хм… – он аккуратно вытянул его. На клочке чьим-то порывистом почерком были выведены три строки:
X 1 D 8 8 & Z 5 6
3 G 7 1? W D 4 T
A 9 S / G Y 9 M Q
– Интересно… – Фенрир достал смартфон, сфотографировал шифр и убрал бумагу на место.
Глава 8
Ночь соблазнов
«Чай… Какой бы заварить?.. О, женьшень!» – Лея достала из шкафа банку и стеклянный заварочный чайник. Засыпав внутрь пару ложек и залив их кипятком, она сняла с настенных крючков две кружки и вздохнула.
«Вот же, блин, вляпалась… Обещала же себе. Почему? Почему нельзя было воспылать симпатией к тому, „к кому надо“? Почему все должно пойти наперекосяк? Почему? Почему? Почему?!» – зажмурившись, она тихо билась лбом об дверцу шкафчика в такт своим мысленным «почему».
– Я думаю, изнутри никто не откроет.
Лея вздрогнула, чуть не сбив рукой кружки. Они тихо звякнули друг об друга, но остались на месте.
– Ой.
– Все хорошо? – Андрей смотрел на нее с забавной улыбкой.
– Да. Просто… Немного устала. Чай готов.
– Странно пахнет. Это зеленый? – Фенрир поднес кружку к лицу и принюхался. – Или в нем приворотное зелье?
Лея поперхнулась, от чего на глаза выступили слезы:
– Чего?
– Я пошутил.
– Это женьшень. Чтобы не хотелось спать.
– О… Предусмотрительно. Спасибо. Только сахара многовато.
– Там нет сахара. Женьшень сам по себе сладкий. – Она обхватила свою кружку обеими руками и встала подальше, упершись бедром в столешницу.
– Можно вопрос?
– Наверное.
Андрей коротко откашлялся:
– Почему «Лея»? Имя вроде не совсем местное.
– Ну да. Не то что Андрей Давыдов.
– Мое-то проще некуда.
– Может быть, в этом вся соль? Привычно слуху, просто произнести…
Андрей невольно вспомнил историю знакомства отца со второй женой. По его словам, все тоже свелось к обсуждению имен.
– Значит, это секрет?
– Моя бабушка по материнской линии из Болгарии. Меня назвали в честь нее.
– О, ясно. А ты говоришь по-болгарски?
– Нет. И никогда там не была.
– И желания нет?
– Есть. Но… Не всем моим желаниям суждено сбыться в ближайшей перспективе.
«Особенно связанным с тобой…»
Андрей отпил еще немного чая, морщась от сладкого привкуса. Он с детства был равнодушен к конфетам и десертам, зато очень любил все горькое. Поэтому среди основных его напитков были кофе, чай, пиво, текила и виски.
– Из-за статуса твоего отца?
– Да…
– Почему бы ему не взять тебя с собой для очередного визита в Болгарию?
Лея хмыкнула:
– Потому что все его визиты согласовываются минимум за шесть месяцев. И сейчас, насколько мне известно, график расписан до сорокового года. К сожалению, Болгарии там нет…
– А просто путешествие? Отпуск? Или как это называется у первых лиц?
Забавляясь отсутствием у Андрея знаний всех тонкостей жизни главы государства, Лея качнула головой:
– Его отпуска проходят внутри страны. Любое пересечение границы для президента – большое и сложное мероприятие.
– Но ты же не президент. Ты просто его дочь, – Фенрир спокойно относился к большому количеству правил в работе, но когда они подчиняли себе всю жизнь человека не из-за его положения, а из-за статуса его близких, в нем вскипал эмоциональный бунт.