– Нет моего отца! Его не будет больше! Ну так сделай же что-нибудь! Я не могу…― она ещё сильнее заплакала. Она замёрзла так, что зуб на зуб не попадал. Не услышав в ответ ничего, Алиса побежала, остановила её только лужа. Девушка упала и вляпалась в грязь, а дождь не прекращался. Он так и продолжал очищать. Алиса встала и побежала снова
„Дождь же на улице. Иди домой. Что ты бегаешь, как заведённая?” ― сделал замечание прохожий.
– Не мешайте мне выполнять упражнения! ― дрожь её голоса куда-то исчезла. ― Не мешайте мне убежать от самой себя. Я стану чище.
Прохожий только покрутил пальцем у виска и пошёл по своим делам. И лишь тогда, когда девушка перестала чувствовать своё тело, она забежала погреться в ближайший бар:
– Коньячку кружечку, ― дрожащим голосом выговорила она.
Бармен посмотрел на неё и налил.
– Апппчхии! ― Алиса сильно чихнула, вот так начиналась её простуда.
– Будь здорова, ― сказал какой-то мужчина за её спиной.
– Я никогда не буду здоровой. Я умру больной, ― спокойно ответила девушка, обернулась и увидела Адама, закутанного в плаще.
– Если ты и дальше так будешь делать, действительно сляжешь. Как же ты могла оставить меня? Как? Алиса?
– Я думала, это ты меня оставил, ты от меня отказался. Я бежала, и я не знала, что делать.
– Я твой отец. И буду с тобой до самой смерти…― он прижал к себе Алису и почувствовал, что вот оно моё, родное; что он мог бы потерять её из-за своего длинного языка и идей, которые уже давно перестали приносить ему радость.
Глава 5
Тот эксперимент над своей душой и телом не прошёл бесследно. Алиса слегла в жуткой горячке. Врач ей приказал полный покой, прописал кучу лекарств и вколол анальгину, чтобы сбить высокую температуру. Посоветовал ехать в больницу, но Адам отказался, аргументируя тем, что самые хорошие больничные стены хуже плохих домашних. Алиса бредила всю ночь, чаще всего она упоминала папу, всё время просила Господа повернуть время вспять, просила о папином спасении, приносила себя в жертву. В ту ночь Адам не уснул, он держал руку девушки и не отходил от неё ни на шаг. Он верил, что утром его дочке станет намного лучше, взойдёт солнце и согреет пропадшие души.
– Дурак, ничего не замечал, вот тот единственный человек, который по-настоящему меня любит. Что ж я зря тратил время.
Ожидания Адама оправдались: утром, Алиса хоть и с трудом, но открыла глаза. Она хотела встать.
– Лежи, ты ещё слаба, тебя извела горячка. Будешь есть?
– Я не хочу есть, но ты всегда прав. Нужно жить дальше, нужны силы. Принеси мне мяса какого-нибудь.
– Принесу, доченька, гуляш принесу наш любимый венгерский.
Постельный режим отец обеспечивал дочке ещё два дня. Потом, он уже не боялся оставлять её на ночь одну. Алиса почувствовала прилив сил и взялась за дело.
…Эту картину она рисовала всю ночь.
…Адам вошёл в комнату дочки.
– Нравится? ― радостно спросила Алиса.
На картине были нарисованы события Первой Мировой Войны. Сильный дождь, размывающий рвы; грязь и солдаты двух враждующих сторон. Возле армий одних и других стояли попы православный и протестантский, которые посылали солдат во имя бога. „Бог с нами”,― можно было догадаться, глядя на их фанатичные лица. Внизу картины была подпись „А бог-то один”.
Адам посмотрел и сказал спокойно и серьёзно:
– Война ― это страшно. Хорошо, что ты не знаешь, что такое война. Моли бога, чтобы никто никогда не узнал.
Свет и тень
В Вене не прекращалась метель. Снегом засыпало улицы, дороги, детские площадки. Кто-то сидел дома, кто-то стоял в пробке и пил горячий чай, кто-то ругал всё и вся за такую непогоду. И только маленькая часть населения не чувствовала себя ущемлённой. Венский бал никогда не зависел от погоды, и этот раз не стал исключениям. Как бы в солидарность с природной стихией, гости были одеты в белые платья и фраки с чёрными туфлями. Тёмное и светлое начало боролись всегда, поэтому сочетание „чёрное и белое” никогда не выйдет из моды. Этот бал был своеобразной машиной времени для тех, кто скучал по дворянскому этикету и по музыке без фанеры. Людей, которые там собрались, можно было бы разделить на две категории: те, кто умеет танцевать и те, кто отрабатывает свой общественный статус. Обычно, последние смотрят на танцующих, разговаривают ни о чём и вяло попивают шампанское. Алиса с Адамом прибыли туда, потому что обязывало положение. Адам интересовался у гостей: как у них дела, как здоровье, и что они думают по поводу предстоящих выборов. Тем не менее, когда начались танцы, отец с дочкой в стороне не остались. Мужчина нежно взял девушку за руку, они стали друг напротив друга и с первых нот начали танцевать мазурку. И получалось у них кстати, не хуже, чем у профессиональных танцоров, которые были приглашены. Тот самый политик, который, казалось бы, прилетел прожигать вечер, как и все, теперь подтянутый и аристократичный танцор. Все восхищались: как же хорошо отец танцует с дочкой, как же гармонично они вместе смотрятся. В этот момент, мощный белый свет озарил Алису, она видела всё только хорошее и светлое, она поверила в то, что теперь-то дела их пойдут на поправку. Она перестала видеть тени, которые зря тратили время, смотря на танцующих. Всё радужно и хорошо, как будто добро и зло заключили перемирие на время этого бала. Все гости были белыми-белыми, среди них Алиса обратила внимание на парня лет восемнадцати. Их взгляды встретились, наверное, это было проверкой связи. После танцев, Алиса набросила белую муфточку, подаренную отцом к балу, и вышла на улицу. Снег шёл очень сильный, такой, что невозможно было разглядеть неба. Снежинки, будто зная о Венском бале, плясали под нетленные хиты Баха, Чайковского и других. Дубак страшный, но Алисе было совсем не холодно. От свежего январского воздуха она получала удовольствие.