— То есть — никогда, — с насмешливым фырком заключил первый шиноби, — такая не колеблясь зарежет любого попытавшегося задолго до кульминации процесса, не говоря о том, что вокруг что-то не видно даже намёка на желающих!
— Кхем… — с ощутимой угрозой прочистила горло единственная в команде куноичи.
— Тебе есть что добавить, сова? — вопросительно вздернул бровь канпеки нингё, на мгновение оторвавшись от чтения документа и пригвоздив подчиненную взглядом.
Из четверых она единственная принадлежала клану Хозуки и Кагуя предпочитал изредка напоминать о границах дозволенного, что он был готов терпеть от номинальных политических противников, в отличие от поддерживавших власть бесклановых ниндзя, заслуживших лояльное отношение и небольшие поблажки в дисциплине.
— Киригакуре даже не начала оправляться от последствий гражданской войны, и потеря ещё одного полноценного бойца эС-ранга будет катастрофой, — выдавила женщина, сразу почувствовав себя неуютно.
— Это одна из главных причин, почему Амеюри Ринго до сих пор сходят с рук подобные выступления, — задергалось веко канпеки нингё, — но моё терпение не бесконечное и если кланы не хотят лишиться сильной сторонницы, то пусть её угомонят.
То, что эту куноичи пропихнули в охрану именно для наблюдения за ним, Хисато не сомневался, более того, лично поспособствовал положительному результату через командующего Анбу, чтобы дать видимость контроля и с чистой совестью обрубать другие варианты.
— Как будто главы не пытались! — с горечью в голосе покачала головой та.
Учитывая репутацию аловолосой куноичи, весьма похожей по темпераменту на членов определенного клана, вместе со спецификой выросших в Кровавом Тумане — ничего удивительного.
— Тут могут помочь только Данзиро-доно и Мизукаге-сама, — едва слышно пробормотал рассомаха, возвращаясь на своё место на потолке, — но к сожалению для Ринго-доно, оба предпочитают куда более развитые фигуры, чем миниатюрно-плоские.
— Так может девка и бесится оттого, что не видит нужной реакции, хотя так старается обратить на себя внимание, — ухмылка прямо чувствовалась в голосе медведя, и на откровенно скептические взгляды коллег он лишь пожал плечами, — действует как умеет.
— Цыц, — приструнил разошедшихся подчиненных Каге и в тишине вернулся к работе.
Вот только несмотря на занятость, мысли постоянно норовили уйти в сторону назойливой проблемы — рано или поздно с Ринго придется что-то делать, так как даже столь слабенький и своевольный козырь в руках противников способен причинить не мало хлопот, а избавляться радикально было жалко — к моменту прихода известного пушного зверька, куноичи могла вырасти в ценную боевую единицу и принести большую пользу, чем бесполезно погибнув. Конечно, было бы неплохо перетянуть её на свою сторону политических баррикад Тумана, но вопреки болтовне охранников, Хисато не чувствовал в свою сторону ни капли подобного интереса, в отличие от огромной жажды битвы, и закономерно задавался вопросом — имеются ли у коллеги вообще желания этой стороны человеческой жизни?
Несмотря на вроде бы внешнюю простоту характера Амеюри, канпеки нингё не мог предсказать её действия хотя бы с небольшой точностью после неминуемого поражения и потому предпочитал оттягивать проблему насколько возможно долго, стремительно консолидируя сторонников и делая трон под своим задом непоколебимым, хоть кланы и пытались вяло препятствовать. Не из какой-то надежды выгрызти дополнительный кусочек власти, а как докладывали шпионы, скорее опасаясь повторения пути Третьего Мизукаге — при поддержке мечников, по сути, не имевшего серьёзной оппозиции принимать единоличные решения и не интересовавшегося мнением с других важных фигур Киригакуре, включая главного старейшину.
Инициировать новую гражданскую войну никто не желал, хотя избранный Кагуя курс развития селения большей частью притушил подобные страхи, но профессиональная деформация ниндзя не давала успокоиться — слишком много хорошего тоже крайне подозрительно! Ожидание подставы впитывалось в кровь туманников с молоком матери и за какие-то несколько спокойных месяцев изменить это невозможно. В какой-то мере и сам канпеки нингё пропитывался духом подчиненных, предпочитая подстилать соломки там, где имелась такая возможность — именно поэтому создание нового джинчурики было назначено на завтра, когда специалист по печатям божился завершить работу над подготовкой к перезапечатыванию биджу и ни на день позже. Связанные с правящей семьёй джинчурики всегда служили одним из главных столбов, на которые опиралась власть в Киригакуре и Хисато не собирался прерывать подобную традицию.
— Мизукаге-сама, я подготовил площадку, — согнулся в коротком поклоне сухощавый токубецу джонин лет тридцати, буквально светясь от гордости за возложенную на него задачу, — в точности по вашим требованиям.
Откровенно говоря, у него имелись все основания для радости — фуинщик не сильно отличался навыками от главного специалиста Харусаме, но годами оставался в тени просто потому, что последнего имелись значительные связи среди кланов и многих джонинов, в отличие от выходца из самых низов. Кагуя не интересовала мышиная возня подчиненных за крохи власти, как и качество исполнения — всё равно в работе использовался один и тот же свиток из закрытого архива Тумана — а вот беспрекословное подчинение Тасаро позволит убрать лишнего свидетеля и внести некоторые незначительные изменения в довольно примитивную работу комплекса, без сомнения, приобретенную у Узумаки.
— Отличная работа, Тасаро-сан, — кивнул канпеки нингё, бросив быстрый взгляд на двойной круг ритуала по извлечению и перезапечатыванию хвостатого, пылавшего от закачанной чакры, — и можешь быть свободен — Туман не может рисковать ценным специалистом там, где малейшее сопротивление Рокуби может оказаться смертельным даже для джонинов.
Собственно, это было обговорено заранее — благодаря небольшому изменению, активацией и подпиткой займётся сам Хисато вместо двух полноценных команд ниндзя, обычно требовавшихся для стабильной работы комплекса фуин. Не то, чтобы даже с тщательной подготовкой, в истории селения не имелось регулярных смертельных случаев среди участников при создании нового джинчурики. И у относительно спокойного Санби, сейчас находившегося неизвестно где, счёт шел на десятки.
— Слушаюсь, Мизукаге-сама, — уважительно поклонившись, фуинщик поспешил к выходу с полигона.
— Дензиро, зафиксируй пленника на алтаре, — коротко приказал подчиненному канпеки нингё, — и проследи, чтобы никто не вздумал мне помешать.
— Да, глава, — джонин Кагуя прошел вперёд и бесцеремонно скинул с плеча на каменную плиту неподвижную тушку Утакаты, споро защелкнув кандалы на конечностях и шее пленника, — я запечатаю проход и даже мышь не проскочит!
Не удостоив соклановца лишнего взгляда, шиноби отставил в сторону корзину с «сыном» и извлёк из свитка письменные принадлежности вместе с несколькими листами запланированных изменений, сразу приступив к работе, несмотря на активное состояние печати. Подобные мелочи уже давно не волновали Основу, а значит и всех марионеток. Всего через пятнадцать минут, дополнительные вязи символов и иероглифов гармонично вписались в общий рисунок и начали наливаться светом. Так как щадить тело приговоренного парня не имело смысла, большая часть изменений преследовала довольно простые цели — не позволить биджу хоть как-то повлиять на перенос и во всех смыслах обезопасить Зангеро.
Еще раз осмотрев комплекс фуиндзюцу и не обнаружив ошибок, Мизукаге довольно кивнул и достал из пелёнок смотревшего весьма серьёзно младенца, Хисато поместив его на второй алтарь поменьше с предварительно постеленной сверху подкладкой.
— Ещё один кирпичик в основание выстраиваемой стены, — пробормотал шиноби и со вздохом отступил к участку, предназначенному для оператора, — надеюсь, вложенные усилия себя оправдают.
Он одним резким движением впечатал ладони в пол перед собой и находившейся без сознания джинчурики внезапно выгнулся дугой, испуская пронзительный вопль боли, а символы вокруг него стремительно меняли свой цвет на багровый. Процесс начался.