Темнота.
Конец.
Ух, справилась, подумал я. Мои ладони были потными.
Аплодисменты.
Продолжительные аплодисменты.
Иногда даже слышалось «БРАВО!» По правде сказать, одним из выкрикнувших был я, когда она вышла кланяться третий раз и я увидел, что с её лица исчезло напряженное выражение.
Но всё это еще ничего не значило.
Премьерная публика состояла из местной элиты, погрязшей в лицемерии и поднаторевшей в формировании мнений особым ритмом. После спектакля, в очереди перед гардеробом услышать критические замечания трудно, здесь можно лишь заметить чью-нибудь гримасу или увидеть вопросительное выражение на чьём-то лице, словно его обладатель хочет с кем-нибудь проконсультироваться, однако спустя полчаса, когда под пиво и канапе пройдут первые консультации, дело уже будет выглядеть иначе. Существуют люди, чья миссия состоит в том, чтобы первыми высказать отрицательную оценку. Это их момент, и они осознают это ещё в процессе формулирования первого иронического замечания. Эти люди посещают всё, из чего состоит культурная жизнь, хотя им никогда ничего не нравится. Однако они необходимы.
Чарли один из них. Я вижу, как он приближается ко мне с загадочной улыбкой на лице, словно желая напомнить, что и я один из них.
— Режиссер… немного не дотянул, — сказал Чарли, который всю свою жизнь хотел поступить в театральный на режиссера.
Как и я, Чарли относился к категории людей, которые занимаются не тем, чем бы они хотели, потому что тем, чем хотим заниматься мы, занимаются другие люди, ввиду чего к ним мы всегда особенно критичны.
— Ну, я бы так не сказал, — сказал я.
— Актеры хороши, но, согласись, он перемудрил, — сказал Чарли.
Что я мог с ним сделать. В его голосе я слышал отзвуки своего голоса. Я не мог сейчас занижать критерии, которые мы с Чарли совместно установили в бесчисленных комментариях по поводу чужих спектаклей, книг и фильмов. У нас были жутко высокие критерии, и сейчас, благодаря им, я был в полной власти Чарли.
Я вздохнул и спросил: — Как тебе Саня?
— Она была великолепна. Но факт остается фактом, он перемудрил… Ему бы нужно это… так…
— Как?
И что он набросился на Инго? Я ожидал, что все будут говорить о «точной немецкой режиссуре».
Однако же, видишь, Инго Гриншгль восточный немец, и хуже всего то, что он и выглядит как восточный немец. Лицо в оспинах, прическа под хиппи, он вообще не производил впечатления западного человека, который нам покажет, что сейчас в тренде. Несомненно, снобы его списали.
— Ну ладно, не сердись, — сказал Чарли. — Но согласись, всё-таки он немного перемудрил.
Тут я выражением лица дал понять, что, возможно, я и признаю вину Инго. Поскольку Чарли похвалил Саню, следует пойти на компромисс, чтобы он в отместку мне не раскритиковал и текст, и свет, и игру Сани. Когда на тебя давят, какой-то фигурой приходится жертвовать.
В этот момент возле нас возникла Эла. У Чарли, поводимому, вылетело из головы, что она может здесь появиться, он застыл на месте, будто его неожиданно кольнули иглой. Эла поздоровалась с Чарли, а меня расцеловала, типа, поздравила. Сказала, что Саня была феноменальна.
И осталась стоять с нами.
— Как у тебя дела? — тихо спросила она у Чарли. Обращалась она с ним особым образом, как бы по-матерински.
Кто его знает, какую историю о себе он для неё сочинил, подумал я.
И отступил на пару шагов в сторону.
Эла что-то говорила Чарли таким тоном, будто ему нужна помощь. Это, разумеется, было правильно. Но он ещё не был готов к терапии. Я видел, что больше всего ему хотелось сбежать, оставив меня с Элой… Где-то за ними я увидел приближающуюся Сильву, это могло вызвать осложнения, поэтому я сказал, что мне необходимо в туалет, и исчез прежде, чем Чарли сориентировался в ситуации.
Я отправился в сторону туалета и дальше, к небольшому кафе для актеров, где после премьеры толклись всевозможные театральные знатоки.
Там уже было довольно тесно.
Протиснувшись к стойке, я ждал Саню. Она даже не переоделась.
— Ух ты, — вырвалось у меня. Этот её дешевый костюм был действительно секси. Черт возьми, а я-то нарядился в тот, который надеваю на свадьбы и похороны! Где же наша координация?
Я поцеловал её. Она похлопала меня по заду, и я машинально огляделся, не смотрит ли кто на нас.
— Ты такой смешной в этом костюме.
— Ну, я подумал, что нужно, как…
— Но он тебе идёт.
На нас смотрели. Поводов смотреть на нас было достаточно, ведь она сегодня вечером играла главную роль, так что взгляды никто и не скрывал. У меня, правда, было такое впечатление, что в основном глазеют на её попу в белой мини-юбке, сделанной, судя по всему, из какого-то пластика. Спереди у неё был обнажен живот, пупок, а над ним было что-то похожее на зародыш блузки, пришитый к белому push-up лифчику, который увеличивал размер её груди. Внизу были сверкающие блестками сапожки. На голове — белая ковбойская шляпа, и во всем этом она выглядела как какая-то фифа. Роль иногда может завладеть актером, такое бывает. Казалось, что Саня, как говорится, ещё не вышла из образа.