— Подходим по одному, предъявляем паспорт.
Меня подтащило прямо к здоровенному мужику с большой папкой в руках. Он заглянул мне в лицо, потом в папку, потом снова мне в лицо и заорал:
— Паспорт же нужен, сказал ведь сто раз!
— Нету паспорта, — пробормотал я виновато.
— Да и черт с ним, — сказал другой тип рядом и четкими быстрыми движениями отсчитал мне из пачки двести гривен новенькими бумажками.
— Отходи, не задерживай, — заорали мне нетерпеливо в уши со всех сторон.
Действительно, в руках у меня оказались двести гривен, и до меня вдруг дошло, за что именно я их получил.
Толпа вокруг быстро рассасывалась, хотя отдельные ее представители никуда не спешили, а с блаженными улыбками распечатывали прямо здесь, перед парламентом, фунфырики с каким-то пахучим спиртосодержащим снадобьем и употребляли его вовнутрь.
— Эй, косорыловку будешь? И ты, это, деньги-то убери в карман, не свети так, — укорил меня строгий голос рядом.
Я обернулся. Рядом допивал жидкость из фунфырика очередной манифестант, пожилой и, судя по необычайно опухшей физиономии, совсем уже спившийся гражданин.
— А что, если не спрятать — вернутся и отнимут, что ли?
— Кто, эти? Нет, эти не отнимут. Есть тут, кому отнять, — вздохнул мой собеседник. Он наклонился ко мне и прошептал:
— Демон тут ходит. Небольшой такой, но ловкий, как черт.
— Охмуряет? — брякнул я наобум в некотором замешательстве.
— Да нет, что он, баба, что ли. Не охмуряет, нет. Черт — он отнимает! Как темнеет, он тут как тут. Держишь в руках деньги — все, считай, нет их у тебя. Подчистую все уносит, сатана.
Его, как типичного алкоголика, быстро повело даже от такой малой дозы, что была в пузырьке, и он устало сел прямо на грязный асфальт, грозя неведомому черту грязным пальцем.
— Врешь, не возьмешь!
Повалил мокрый снег, и я вдруг осознал, как замерз.
Пока я шел по площади, до меня доносилось заунывное: «Суровые годы уходят борьбы за свободу страны, за ними другие приходят, они будут тоже трудны…».
То ли они сами себя пародируют, то ли поэт гениально попал в точку, и слова воистину стали народными?
Я шел по улице Грушевского, расталкивая каких-то невнятных назойливых прохожих, почему-то застревающих у меня на пути, пока до меня не дошло, что я иду посреди целой толпы попрошаек.
— Подай на оборону Родины, пан!
— Ветерану АТО (антитеррористической операции. — Авт.) подайте!
— Купите стричку, всего 10 гривен, дети вязали, деньги пойдут на оборону от москалей!..
Я с трудом прорвался сквозь эту шумную пахучую толпу и присел за столик под навесом от какого-то фастфуда, чтобы переждать там внезапную напасть.
Попрошайки, похоже, мигрировали поближе к самодеятельному мемориалу Небесной сотне на Институтскую улицу.
— …непростым является вопрос о том, какие факторы служат толчком к началу миграции этих животных. Период кормления для них в Мариинском парке ограничивается обычно фотопериодом, соотношением светлого и темного периодов суток. С наступлением сумерек кормовая база сокращается, редкий прохожий рискнет зайти в парк вечером. Тогда происходит перемещение популяции туда, где кормовая база остается неизменной или даже растет…
Я обернулся. Позади меня сидел благообразного вида маленький сухонький старичок и блаженно улыбался, глядя на проходящих мимо «ветеранов АТО».
— Добрый день. Вы мне это все рассказываете, или кому?
По повадкам, это был городской сумасшедший. Меня, казалось, он не слышал и, похоже, даже не видел. И рассказывал не видимой мне аудитории:
— … во время миграционного периода у животных происходят изменения в физиологии и в поведении. Животные, которым обычно свойственно территориальное поведение, заметно снижают свою агрессивность. Это делает возможным их объединение в стада и стаи. Иногда у мигрирующих животных образуются смешанные стаи, в которые входят не только разные виды одного отряда, но и представители разных классов животных. Вы можете видеть смешанную стаю «бездомных жителей Донбасса» и «ветеранов АТО», но встречаются и более экзотичные перемешивания, например, волонтеры ЛГБТ и цыганский табор…
Я достал из сумки ноутбук и начал набрасывать репортаж про митинги у Рады для родной редакции. Увидев, что я угнездился основательно, ко мне вышел официант. Пока он принимал заказ, я показал ему глазами на старичка.