Воспользовавшись спонтанной паузой, я взволнованно воскликнул:
– Как же объяснить это? Неужели там нет никакой возможности получить защиту, нет никакой организации?
Собеседник, улыбнулся и объяснил:
– Организация – это признак организованных Духов. Нижняя же область, о которой мы говорим, похожа на дом, в котором нет хлеба: все кричат, и ни у кого нет разума. Невнимательный путешественник опаздывает на поезд, а земледелец, который не сеял, не сможет собрать урожай. Одно я могу сказать Вам точно: не смотря на мрак и тоску Преддверия, там никогда не отсутствует Божественная защита. Каждый Дух пребывает в Преддверии только необходимое время. Именно для этого, друг мой, Господь разрешил создание множества духовных колоний, посвященных праведному труду и духовной помощи, подобных нашей.
– Тогда получается, что эта сфера практически смешана со сферой людей, – отметил я.
– Да, так и есть, – подтвердил мой преданный друг, – и в этой зоне распространяются невидимые нити, которые объединяют человеческие разумы между собой. Этот регион переполнен развоплощенными духами и мыслительными формами воплощенных, поскольку каждый Дух, где бы он не находился, является сияющим сосредоточением сил, способных как создавать и преобразовывать, так и разрушать, что выражается в вибрациях, которые земная наука до сих пор не может понять. Тот, кто думает – делает гораздо больше. Считается, что духи, находящиеся в Преддверии, притягиваются к тем людям, чьи устремления и взгляды похожи на их. Каждый душа является мощным магнитом. Существует огромное невидимое Человечество, которое идет следом за Человечеством видимым. Наиболее трудоемкие миссии Министерства Помощи осуществляются в Преддверии самоотверженными служителями, поскольку если работа пожарных в больших городах Земли затруднена из-за огня и дыма, с которыми они сталкиваются лицом к лицу, миссионеры Преддверия сталкиваются с тяжелейшими флюидами, испускаемыми без конца тысячами неуравновешенных умов, творящих зло или бьющихся в искупительных страданиях. Необходимо много мужества и отречения, чтобы помочь тем, кто даже не ведает о помощи, которую им оказывают.
Лизиас замолчал. Находясь под впечатлением, я воскликнул:
– Ах! Как я хочу работать с этими легионами несчастных, неся им насущный хлеб просвещения!
Мой друг медбрат ласково посмотрел на меня, и после длительного раздумья в тишине на прощание заметил:
– Вы считаете, что уже располагаете необходимой подготовкой для выполнения такой работы?
В КАБИНЕТЕ МИНИСТРА
Благодаря выздоровлению во мне вновь возникла потребность в движении и работе. Спустя много времени, многих томительных лет тяжелой борьбы, ко мне вернулся интерес к заботам и делам, наполняющих полезностью день жизни каждого нормального человека. Нельзя отрицать, что я упустил на Земле прекрасные возможности и что мой путь был отмечен множеством ошибок. Сейчас я вспоминал пятнадцать лет работы в клинике, ощущая какую-то внутреннюю «пустоту» в сердце. Я чувствовал себя могучим земледельцем в поле со связанными руками и лишенным возможности приступить к работе. Окруженный больными, я не мог приблизиться к ним и быть для них как раньше и другом, и врачом, и ученым. Слыша непрерывные стоны и жалования в соседних отделениях, мне даже не была дозволена функция простого медбрата и сотрудника неотложной помощи. Конечно дело бы не в том, что мне не хватало желания. Мое положение было достаточно скромным, чтобы осмелиться на это. Кроме того, духовные доктора применяли совершенно другие техники. На Земле я знал, что мое право вмешаться исходит из известных книг и покоренных званий, но в этой новой среде медицина начиналась в сердце, проявляясь в любви и братской заботе. Любой самый простой медбрат в Нашем Доме обладал знаниями и возможностями намного превышающими мои. Поэтому, на мой взгляд, было невозможно предпринимать какие-либо попытки спонтанной работы, поскольку это было бы вмешательством в чужое дело.