Леша покорно зашел в ванную, и бабушка щелкнула задвижкой.
Раздеваясь, Леша заметил, что левая ладонь у него вся в какой-то темной слизи. Он поскорее смыл ее — слизь длинным плевком ушла в сливное отверстие. Кожа на ладони покраснела, а в самом центре, там, где пересекаются линии, появилось шелушащееся пятно с неровными краями. Хорошо, что бабушка не увидела, подумал Леша. Она всегда беспокоилась о его здоровье и очень ругала за всякие болячки.
Леша залез под душ и долго мылся с мылом, тер за ушами и в паху, выковыривал грязь из-под ногтей. А шелушащееся пятно на ладони тер пемзой, пока не стало совсем уж больно, и вроде оттер.
Потом они сидели в бабушкиной комнате, под зеленой настольной лампой. Бабушка щурила влажные, всегда как будто заплаканные глаза за стеклами очков и мазала Лешу йодом. Мазала щедро, несколько раз проводя ваткой по каждой ссадине. Тоненькие волокна ваты цеплялись за обрывки кожи, Леша, стиснув зубы, тихо выл. А бабушка размеренно приговаривала, что он мальчик, пионер, солдат, солдатам нельзя плакать.
— Вот если пулей в тебя на войне попадут, тоже плакать будешь?
— Не попаду-ут, — корчился Леша. — Всех сразу бомбой атомной убьют. Нам в школе говори-или…
— Типун тебе на язык! Кто это нас бомбой убьет, кто? — заморгала бабушка.
Об этом Леша никогда не думал, да и на уроках не уточняли, кто убьет, когда показывали диафильмы про бомбу.
— Дурак. — Бабушка приложила ватку к пузырьку, перевернула его и энергично потрясла.
На следующее утро левая ладонь начала чесаться. Леша посмотрел на нее, и в голове вдруг стало горячо, словно он увидел двойку на листе со своей контрольной или понял, что проспал на целый час. Пятно было на прежнем месте, оно стало больше и подползало к пальцам.
Леша прокрался в ванную и опять долго тер руку мылом и пемзой. А потом, когда бабушка вышла в туалет, встал на колени перед ее иконками в кухонном углу и прошептал, воровато оглядываясь: «Хоть бы не лишай, хоть бы не лишай, аминь!»
Леша был храбрым и с силой воли, но больше всего на свете боялся трех вещей: глистов, вшей и лишая. Про глистов бабушка ему часто рассказывала: как они грызут печень и разрастаются на много метров в кишках у тех, кто не моет руки и подбирает всякое с земли. И как однажды у бабушкиной знакомой пошел ртом длинный-длинный червь-солитер, и она наматывала его на карандаш, потому что если оборвется и хотя бы маленькая частичка останется внутри — червь вырастет заново.
Вшей у них регулярно искали в школе. Медсестра приходила прямо в класс, копалась в головах у всех по очереди, и если находила — это был страшный позор для завшивленного. От него потом шарахались, говорили, что он вшивый, не моется, спит под забором и наверняка обчищает карманы в раздевалке, как все неблагополучные. Леша даже представлять себе боялся, что с ним сделает бабушка, если узнает, что у него вши. Ее передергивало от одного этого слова, и она тут же принималась вспоминать, как у нее в детстве были вши, и у всех ее братьев и сестер были вши, потому что жили бедно, не то что Леша сейчас, а когда вшей вычесывали на тряпку, тряпка шевелилась…
Но хуже всего был лишай. От него лысели и покрывались зудящей коростой, и волосы больше никогда не отрастали назад, потому что лишай был стригущий. Так, по крайней мере, говорила бабушка, когда запрещала Леше трогать дворовых кошек. Кошки и правда были с проплешинами, в каких-то болячках, у многих текло из глаз и носа. Дотронешься до такой — и заразишься, будешь чесаться до умопомрачения, кожа потрескается, и волосы полезут клочьями. А начинается лишай с шелушащегося пятна, это Леша прочел в бабушкиной «Медицинской энциклопедии» и запомнил намертво.
В том, что от неведомой твари из подвала запросто можно подцепить лишай, Леша не сомневался. И было даже страшно подумать о том, чем могут болеть такие, как она. Может, от ее подземного лишая крошатся кости, или вытекают глаза, или все тело покрывается гниющими наростами, или отваливаются нос, уши, потом пальцы… Леша читал в бабушкиной страшной энциклопедии, что при какой-то болезни они точно отваливаются.
Несколько дней Леше удавалось прятать расползающееся по руке пятно от бабушки. В школе он заматывал кисть носовым платком, натягивал рукав до самых пальцев. Все надеялся, что само как-нибудь пройдет.
Но перед очередным обедом бабушка преградила ему путь на кухню:
— Руки вымыл? Покажи!
Наивно упорствуя перед лицом катастрофы, Леша показал только правую, а левую спрятал за спину. Бабушка ухватила его за локоть, ткнув сухим острым пальцем прямо в ту чувствительную точку, где проходит нерв. Леша ойкнул и подчинился. Бабушкины брови взлетели выше очков, а подбородок с четырьмя — Леша считал, — седыми волосками мелко затрясся.