– Что случилось? – обеспокоенно спросила я, отрываясь от рисования в блокноте. Рома махнул мне рукой и быстро подошёл к соседке по палате.
– Прошу, подыграйте мне!
Женщинка было недовольно поджала губы, но в глазах её загорелся авантюрный огонёк. Она согласно кивнула.
Дверь открылась снова.
– Привет, Вась, – поздоровалась Таня.
– Привет, – откликнулась я, стараясь не смотреть в сторону Ромы.
– Как ты себя чувствуешь, тётушка? – спросил он. Глаза Тани, услышавшей ни с чем не сравнимый тембр, поражённо округлились.
– Всё хорошо. Племянничек, – ехидно отозвалась женщинка, выглядевшая едва ли старше самого Ромы. Я готова была расхохотаться в голос, но старательно держала себя в руках.
– Пойдём погуляем, – предложила я, натягивая тапочки.
– Это ж Ромашка был? – шёпотом спросила Таня, как только мы вышли на коридор.
– Угу. Представляешь, какое удивительное совпадение, что его… тётя… лежит со мной в одной палате.
– Да, совпадение и впрямь удивительное. Смотри аккуратнее, Маша ревновать будет.
Я рассмеялась. Намного громче, чем следовало бы, и совсем не натурально.
Мы прогулялись по больничным коридорам и пообщались. Таня несколько раз извинилась за свои навязчивые предложения, а я попросила прощения за то, что игнорировала её вместо того, чтобы поговорить. В общем, мы обсудили, как плохо без меня поживает университет и как скучно Тане стало в группе. И помирились.
Открытая лесть всегда была моей слабостью.
В пятницу меня выписали. Раны срастались хорошо, никаких осложнений не наблюдалось, швы сняли, и даже без обезболивающих я чувствовала себя неплохо. Все свои вещи и гостинцы я собрала в чемоданчик и села с ним в коридоре больницы, дожидаясь машину Ромы.
– Это не общага, – заметила я, когда мы вошли в его квартиру.
– А ты догадливая. Я не позволю тебе остаться без моего присмотра, – заявил Ромашка, перенося чемодан через порог. – Снова.
– Звучит деспотичненько. – Я повесила куртку в шкаф-купе. – Кстати, а ты разве не должен быть на работе?
– Я заведующий, так что могу иногда менять своё расписание. Для того, чтоб забрать тебя сегодня, я подсуетился заранее. А вот в прошлую пятницу пришлось просить Петрищенко меня подменить.
– Повезло, что она согласилась.
– Да уж. Но хватит об этом, нам с тобой есть что обсудить.
Я кивнула и нервно закусила губу. Нелёгкий нам предстоит диалог. Рома поманил меня за собой в спальню, и я послушно села на край кровати.
– И как давно ты меня обманываешь? – спросил Ромашка. Прячась от его взгляда, я поглаживала синяк от катетера. Он расплылся по всей ладони, но за неделю уже почти обесцветился.
– Рак у меня нашли в прошлом ноябре, – призналась я. – Опухоли в кишечнике. Я ушла в академку, думала, понадобятся химиотерапии после операции. Но мне повезло, рак был ранней стадии и не распространился глубже. Я всем, кто не знал, сказала про аппендицит. И тебе тоже.
– Но почему?
Я немного растерялась. Никогда всерьёз не задумывалась, почему. Просто не хотела волновать его лишний раз.
– Вась, ты не должна была проходить через это в одиночку. Это ведь серьёзно. А я даже не знал и не мог помочь.
– Я не хотела, чтобы ты переживал без необходимости.
– Без необходимости? – Рома печально усмехнулся. – Знаешь, это нечестно! Решать за меня, могу я волноваться и заботиться о тебе, или не могу. Ты, выходит, не доверяешь мне? Может, ты боялась, что я уйду и не поддержу тебя? В чём было дело?
– Ты бы не ушёл, – покачала я головой, – я знаю. В этом и проблема. Я боялась, что после операции могут возникнуть осложнения, что химия не вылечит метастазы, что что-нибудь пойдёт не так. Я думала, что могу умереть. Лучше бы ты узнал по факту, чем долго и мучительно ждал исхода вместе со мной. А потом оказалось, что всё прошло удачно, и тогда уже говорить было незачем.
– Бред.
Я повернула голову. Рома прикрывал рот рукой и хмуро смотрел в сторону. Он явно был расстроен.
– Ты думаешь, так мне было бы легче? Ни о чём не знать? Бред какой-то.
– Рома, милый, я же о тебе заботилась, понимаешь…
– Что ж, а я не чувствую в этом заботы. Я чувствую себя обманутым. Так нельзя, Вася. Ты всё решила за меня. Это несправедливо.
Хотелось приблизиться к нему, обнять, успокоить, поцеловать. Но я не понимала, уместно ли это вообще, имею ли я право хотя бы коснуться его сейчас. Где находятся границы дозволенного и что мне, черт возьми, делать.
– И сейчас то же самое, – продолжал Рома. – Если бы не твой срыв, я бы вообще ни о чём не узнал, так?