– Я… не знаю. Я просто хотела уберечь тебя. Теперь я понимаю, что не стоило так поступать.
– Да. Не стоило.
Мы оба замолчали, думая о своём. Я никогда не видела его настолько… разочарованным. Худший из кошмаров, который я только могла представить, воплотился в жизнь. Теперь он, наверное, меня ненавидит.
Что я наделала.
– Я знаю, что причинила тебе боль своим молчанием. – Я осторожно прикоснулась к его плечу. Он не отпрянул, и я почувствовала себя немного увереннее. – Но тебе стоит знать, что дело было не в тебе. Я доверяла тебе, и сейчас доверяю, как никому другому. И я люблю тебя и ценю. Я оберегала тебя от тёмной стороны своей жизни, от плохих новостей, потому что для меня нет ничего хуже, чем расстроить тебя. Но я поняла, что была неправа.
Я замолкла. Глаза защипало, и я напряглась, не давая себе заплакать. Лить слёзы при Роме казалось мне чем-то неправильным. Появлялось ощущение, что через плач я им манипулирую, заставляю пожалеть меня и простить.
Вдруг я поняла, что он накрыл мою ладонь на своём плече своей. Наши взгляды пересеклись.
– Я не ребёнок, чтобы меня оберегать. Я с тобой не только ради веселых шуток и хорошего секса. Я хочу видеть эту твою «тёмную сторону жизни», помогать, защищать и поддерживать. Теперь я понимаю, почему у тебя были истерики и загоны, но, может, если бы ты поделилась со мной тем, что тебя волновало, до истерик бы и не дошло?
– Может и так, – допустила я. – Мне жаль, что я так себя вела. Извинись за меня перед твоим отцом, пожалуйста.
– Нет, сама извинишься. Приглашу родителей в гости, когда ты ко мне переедешь.
Я хотела было возразить, но тут же сама себя одёрнула. На самом деле, я много думала об этом, лёжа в больнице, и поняла, что хочу съехаться. Я без него не могу.
– Хорошо, – смущённо кивнула я. Рома погладил меня по щеке и мягко поцеловал. Не разрывая поцелуй, мы упали на кровать.
– Пожалуйста, не скрывай ничего больше, – попросил он и завёл прядь моих волос за ухо.
– Я люблю тебя, Ромашка.
– А я тебя, Василёк.
Я запустила руку под подушку и нащупала маску для сна. Я специально принесла одну из них сюда, специально на такой случай. Рома оценивающе взглянул на маску в моей руке.
– Всего неделя прошла, – заметил он.
– Доктор сказал, можно. Если очень осторожно.
Я снова поцеловала Рому и собиралась было надеть на него маску, но он возразил:
– Погоди, у меня есть идея получше.
Маска оказалась на мне.
– Стоп, это ещё зачем? – запротестовала я.
Ромка оказался сверху и, схватив за руки, прижал их к постели – мягко, несильно, просто чтобы не дать мне дотянуться до лица. Он наклонился к моему уху и пошептал: «Не снимай». Ох, чёрт. Этому шёпоту невозможно сопротивляться.
Я послушно кивнула, и Рома отпустил мои запястья. И мы целовались. Долго, глубоко и чувственно. За несколько минут, когда я не видела ничего вокруг, слух и обоняние обострились. Каждое его прикосновение было неожиданным, каждый выдох звучал как признание в любви.
Я напряглась, когда почувствовала, как он аккуратно, бережно поднимает подол моей кофты. Рома прикоснулся к одному из свежих шрамов, и живот сам собой рефлекторно втянулся.
– Больно? – спросил он.
Я отрицательно мотнула головой. Конечно, швы уже сняли, так что не было жутких скоб и ниток. Но сами шрамы всё равно выглядели ужасно. Да уж, было намного проще, когда в маске был Рома. Он хотя бы не видел…
– Ох, – вырвалось у меня, когда его губы прикоснулись к одному из шрамов. А затем к следующему. Рома помог мне быстро избавиться от джинс. Нежно поглаживая шрамы, он спускался с поцелуями всё ниже, по пути избавляясь от моего белья. Он отлично знал, как доставить мне удовольствие.
Такого доктор точно не запрещал.
***
Возвращение в реальный мир прошло намного лучше, чем я ожидала. Я даже не знала, что столько людей скучали по мне. Было приятно получать сообщения в мессенджерах с пожеланиями выздоровления и вопросами о самочувствии. А ещё приятнее оказалось получить от этих же людей объятия и улыбки.
Вика обняла меня и не отпускала минуты две, не меньше. Лера сказала, что наша соседка вела себя ещё более странно, чем обычно, и очень переживала из-за меня. Новость о моём переезде к Роме они обе восприняли с бурной радостью, и Вика неожиданно для всех достала из шкафа хорошее итальянское вино, чтобы отпраздновать.
Артёмка, оказывается, снова арендовал гончарный круг специально для меня. Участники философского кружка наперебой рассказывали мне о сути своих ваз, показывая фотографии. Виталий в кабинке световика помигал мне софитами в качестве приветствия.