Впрочем, вероятно, именно поэтому он получает именную стипендию, а я нет.
– Дай посмотрю, – решила я и взяла в руки его лист. В глаза бросилось странное слово в графе «цвет сырья», но разобрать почерк парня было слишком сложно. Я вопросительно взглянула на Кирюшу, и он пояснил:
– Жжёная умбра.
Я медленно моргнула.
– Чего?
– Ну это цвет такой, жжёная умбра. Типа, коричневый.
– Какое интересное название, – оценила я.
– Кирюша у нас просто художник, – пояснила Таня, наклонившись к моему уху.
– Вау, правда? Это поразительно!
– Да так, я просто в художку в школе ходил. Ничего особенного.
– Слушай, Киря, а эта твоя умбра – это цвет чего? – полюбопытствовала я.
– Ну коричневый, просто коричневый, не важно, – отозвался мальчик, явно одновременно смущённый и раздражённый таким вниманием к его чёртовой умбре.
– Да нет, я имею ввиду, что в природе обладает таким цветом?
– Ну… Не помню точно, по-моему, о́кислы железа и марганца.
Пока я загружалась, он быстро прогуглил и кивнул.
– Да, не соврал.
Я не могла оторвать от мальчика глаз.
– Я тобой восхищаюсь, – искренне выдала я.
Милые круглые щёчки тут же покраснели, и Кирюша отвернулся, пробурчав себе под нос смущённое «спасибо».
За дверью наконец-то послышались шаги. Неужели эта дамочка всё же соблаговолит посетить наше занятие? Я переместила контейнер с корнями с Кирюшиной парты на преподавательский стол, где он и должен был быть, и как раз вовремя.
– Добрый день, – произнёс подозрительно знакомый голос, и я во все глаза уставилась на вошедшего. Это была не дамочка. Ну, по крайней мере, не та, которую мы ожидали увидеть.
Ромашка прошествовал к преподавательскому столу. Отвиснув, я поняла, что уже вся группа, кроме меня, встала с мест. Я медленно поднялась, всё ещё пребывая в растерянности.
Какого чёрта?
Рома пояснил, что поменялся учебный план, и в этом семестре преподавать ботанику у нас будет он вместо Петрищенко. Он вёл себя, как ни в чём не бывало, игнорируя мой многозначительный взгляд и не обращая внимания на исходящее от меня недоумение. Я не знала, радоваться мне или злиться, но склонялась всё же к последнему. Думаю, такое положение дел всё усложнит. Было и так странновато, когда я была студенткой, а Рома – преподом, но теперь он был моим преподом. А это уже совсем другой уровень странноватости.
Пара проходила как в тумане, пока я не услышала своё имя.
– Василиса Андреевна, – вызвал меня он.
– Да, Роман Игоревич?
По классу прокатились тихие смешки.
– Расскажите нам про общие фармакопейные статьи на цветки и бутоны.
Я попыталась сосредоточиться и быстро промотала лекцию на телефоне до нужного слайда. Буду решать проблемы по порядку. Мой ответ наполовину состоял из чтения с экрана и наполовину – из импровизации, но Рому это, как ни странно, вполне удовлетворило.
Любопытно, как наши отношения повлияют на учебный процесс: будет ли он давать мне послабления, или, наоборот, поднимет требования? Уверена, он попытается быть беспристрастным в вопросе оценивания моих ответов, но, будем честны, навряд ли у него получится.
Слишком уж я ему нравлюсь.
Глава 3. Вопрос философский
Лера смеялась так долго и заливисто, что я на миг заволновалась о её психическом здоровье. Мы, как обычно, сидели на кухне и попивали молоко с кофе. Точнее, я сидела, а подруга буквально падала со стула, согнувшись в приступе неудержимого и крайне издевательского хохота.
– Да-да, очень смешно, – кивнула я, складывая руки на груди. – Вот никогда больше ничего тебе не расскажу.
– Да расслабься, – отозвалась сквозь смех соседка и медленно выдохнула, успокаиваясь. – Твой парень стал твоим преподом, это просто безумие какое-то!
– Он там довольный как слон был, – мрачно вспомнила я. После ботаники у нас с Ромой состоялся содержательный диалог. Оказалось, что он с Петрищенко специально поменялся группами. Ему показалось отличной идеей вести именно мою группу. – Прямо-таки наслаждался чувством своего надо мной превосходством. Посмотрим, как он следующие пару месяцев обойдётся без секса.
– Да ты сама не обойдёшься ведь.
Я схватила со спинки стула попавшееся под руку кухонное полотенце и запустила им в Леру, которая опять задыхалась в приступе безудержного смеха.
В конечном итоге я была рада, что мы с ней жили вместе. Мы давно пережили тот конфетно-букетный период, когда ты стараешься понравиться новому знакомому. И стали общаться как нормальные люди – то есть гнобить и унижать друг друга так, как умеют только лучшие друзья. С Викой же всё было совсем не так просто.