Часто вспоминаю Вас! Движется ли книга о Клюеве? Хотелось бы мне сочинить музыку на его слова, да увяз я в недоделанных работах. Болею.
Конечно, я немедленно отправил на Большую Грузинскую телеграфное поздравление. А 2 января нового, 1984-го, года, отвечая на вопрос Георгия Васильевича о Клюеве, написал ему подробное письмо-отчет о том, что мне удалось узнать нового о поэте за полгода, минувшие с нашей встречи (в частности, при работе в рукописном отделе Пушкинского Дома осенью минувшего, 1983-го, года). Сообщил также, что редколлегия журнала «Русская литература» приняла мою статью к печати.
11 января случай привел меня и моих друзей и близких на предпремьерное исполнение (Московским камерным хором под управлением Владимира Минина) хоровой симфонии-действа Валерия Гаврилина «Перезвоны». Это событие состоялось при организационной поддержке Общества охраны памятников истории и культуры в одном из вузов, расположенных на Ленинском проспекте (кажется, это было в одной из больших аудиторий Московского нефтяного института). В те же дни из печати вышел «День поэзии 1983» со стихами и прозой Клюева, в том числе с начальным разделом его великой поэмы «Погорельщина», появившимся тогда в советской печати впервые.
Одним из первых, кто получил от меня экземпляр альманаха, стал племянник Свиридова, с которым мы после 17 июля 1983 года виделись еще раз (уже в Ленинграде). В письме композитору от 2 января я вспоминал об этих встречах так: «В октябре я был в Ленинграде по „клюевским“ делам (без Александра Сергеевича Белоненко, организовавшего мне номер в гостинице и опекавшего меня в свободное от дел время, мне совершенно не удалось бы столь эффективно использовать отпущенные мне ситуацией 10 дней — я ему очень-очень благодарен)». Наверное, уже тогда я рассказал А. С., что наконец-то мне удалось с помощью друзей заполучить фотокопию полного текста «Погорельщины» из зарубежного клюевского двухтомника. Через месяц (16 ноября) А. С. написал мне: «Говорил о Вас с Гаврилиным. Он очень заинтересовался „Погорельщиной“. Нельзя ли у Вас попросить один экземпляр „для ограниченного пользования“?».
Выполняя это пожелание, я вложил в бандероль с «Днем поэзии» для А. С. фотокопию поэмы и попросил его дать мне адрес В. А. Гаврилина, чтобы я мог послать тому альманах непосредственно. Этот адрес был прислан мне Александром Сергеевичем в письме от 16 января и сопровожден такими словами: «…для Гаврилина имя Клюева много значит, чего я, откровенно, не подозревал».
17 января я решился позвонить Свиридову: очень уж хотелось поделиться с ним радостью, что Клюев напечатан. Оказалось, что Георгий Васильевич только что вышел из больницы. Мы проговорили минут пятнадцать. Вот запись этого разговора, которую я сделал сразу по его окончании.
После взаимных приветствий Свиридов сказал (вспомнив, очевидно, свое приглашение, сделанное при нашей летней встрече):
— Мне очень хотелось бы видеть вас с Владимиром Яковлевичем (Лазаревым) у себя. Но сейчас я был вне жизни полтора месяца, накопилось много дел, мешок писем, из которых примерно на двадцать я должен ответить. И сейчас я приехал в Москву хлопотать (как можно было понять из контекста — за кого-то). Но примерно через полмесяца надо бы повидаться. Я не хочу, чтобы это было в Москве. Увидимся у меня. Как нам лучше сговориться? Вы не болеете? И не будете ли вы или В. Я. в отъезде?
— Лучше всего так же, как в прошлый раз, — ответил я. — Пожалуйста, пришлите мне телеграмму, и мы приедем к назначенному времени. Уезжать никто из нас никуда не собирается.
— Хорошо, хорошо, — согласился Свиридов. Я сказал о выходе «Дня поэзии» с Клюевым.
— Замечательно! — воскликнул композитор. — Вы знаете, я тоже написал о Клюеве две-три странички. Один критик обратился ко мне с просьбой высказаться, и я написал. Но это только моя точка зрения…
— Думаете ли вы опубликовать это?
— Посоветуемся.
Затем речь зашла о публикации в альманахе неизвестных материалов В. А. Жуковского, подготовленных Лазаревым.
— Очень интересно! Я внимательно прочел предисловие В. Я. к книге Жуковского (М.: Современник, 1982). Оно мне очень понравилось, как и вся книга. Но у меня есть к В. Я. одна претензия — говоря о музыке на стихи Жуковского, он не упомянул Глинку. Но, наверное, это вышло в какой-то степени случайно.
— Мне говорили, — продолжил Свиридов, — что в «Дне поэзии» будет подборка из двадцати стихотворений поэта из Костромы, фамилию которого я забыл, но который лет десять тому назад прислал (почему-то мне) свой крохотный сборничек, вышедший в Костроме. Тогда они произвели на меня впечатление чего-то живого.