По пшенице ладони скользили…
А в груди навсегда, как ожог,
Как слеза побеждённой России,
Отражён твой далёкий Торжок —
Отражён, как видение, чтобы
От разлук был какой-нибудь толк…
Да, мы были волчатами оба,
Но теперь я давно уже — волк.
* * *
«Не бывает стихов о любви…»
Не бывает стихов о любви.
Не бывает стихов о разлуке…
Я целую дрожащие руки,
Побледневшие руки твои.
Те порывы, что были нежны,
Те мечты неземные — сбылись ли?
Говори. Мне нужны твои мысли,
Мне слова твои очень нужны.
Но несбывшихся чувств не зови.
Я о них не жалею нисколько,
Потому что, как это ни горько,
Не бывает стихов о любви.
На земле, где порядок таков,
Что мечты и порывы — телесны,
То стихи для любви слишком тесны,
То любовь недостойна стихов…
Обречённо забыв свою грусть,
Но исполнив своё обещанье,
Обними ты меня на прощанье —
Я к тебе никогда не вернусь.
Но замаливать станешь грехи, —
Не забудь, как сердечные муки:
Не бывает стихов о разлуке!
Так о чём же бывают стихи?
* * *
«Тихо, как в небе — за белой звездой…»
Тихо, как в небе — за белой звездой,
В облаке белой космической пыли…
Как хорошо, что в судьбе непростой
Были печали и радости были.
Были деревья в прозрачной смоле,
Были широкие русские дали…
Как хорошо, что на этой земле
Девушки в губы меня целовали.
Я не забуду и не отрекусь,
Мир полюбив, где, забвенье нашедший,
Тихий кузнечик, приветствуя грусть,
Вторит безмолвию, как сумасшедший.
Мне ли, прижавшему клевер к губам,
Пряча глаза за вершинами сосен,
Думать, что я никогда не отдам
Сердце тому, кто об этом попросит?
Мне ли грустить о далёкой звезде,
Если, ссыпая смородину в блюдце,
Руки дрожат, как цветы на воде,
Но не пытаются к звёздам тянуться? —
Знают, что их обожжёт метеор,
В медленном небе до срока сгорая…
Как хорошо, что небесный простор
Сердце собою заполнил до края,
Жить научил и глядит с высоты
Так, словно только недавно был рядом…
А серебристое око звезды
Манит своим понимающим взглядом.
Сергею Есенину
Тишина деревенской Руси
Треплет рыжего клёна локон.
Тёплый дождь, выбиваясь из сил,
Льётся в землю берёзовым соком.
Всё здесь, плача, молчит о тебе.
Всё здесь молится, тихо вздыхая…
Сквозь печаль серебристых небес
Промелькнёт журавлиная стая…
До сих пор всех бросает в дрожь
Твоей жизни суровая полночь…
До сих пор всюду ржавая ложь,
Что плела фарисейская сволочь!
Лезла в душу всякая дрянь,
И смердела упрёков плесень.
Неужели собачья брань
Заслонила бы свет твоих песен?!
Неужели чёрная грязь
Разлилась бы в словесных узорах?!
Бирюза твоих ласковых глаз
Навсегда отразилась в озёрах…
Но завяли глаза, как цветы,
Глядя в жадно-надменные лица…
И гордятся слепые скоты
Своим мифом о самоубийце…
Нет, не верю! Не верю в ваш хлам —
Мемуарам и некрологам!
В вечной буре трагедий и драм
Он остался чист перед Богом!..
Отцвела белоснежная гладь…
На губах — только запах жасмина…
И недаром старая мать
Отпевала умершего сына…
* * *
«Шёпот вереска, шум бересклета…»
Шёпот вереска, шум бересклета,
Бесконечных полей целина…
Ты осталась одна у поэта,
О, моя полевая страна!
Ты прими меня, даль луговая,
У заросшей осокой межи,
Через край небеса проливая
В опустевшую чашу души.