Только-только пропустишь первый глоток, только начнет душа приходить в равновесие, как обязательно отыщется какой-нибудь знакомый Ван Ваныч, который ткнет тебе в грудь прекрасно вылепленным пальцем и возвестит суровым голосом:
— А ты прошел через Шиллера? Старик, если артист не прошел через Шиллера, он, понимаешь, старичок, он не артист! Ясно?
— Как Божий день!
У Ван Ваныча пунктик — Шиллер! В свое время он сыграл Карла Моора в «Разбойниках», и после этого что-то щелкнуло в нем. Особенно после того, если ему приходилось «брать» свои сто пятьдесят граммов.
Выйдя из подвала на ночную улицу Горького, актер направляется в сторону дома, подгоняемый, как Аркаша Счастливцев в «Лесе» Островского, одной и той же мыслью: «А не удавиться ли мне?».
Вот в такой или примерно такой «морок» я, как теперь говорят, въехал в самом начале восьмидесятых. Ничто не предвещало подобного «негатива». Жизнь протекала размеренно. Занятость в театре была вполне приличная. Много интересной чтецкой работы было на радио. В кино на эти годы выпадали наиболее значительные мои роли. Что еще нужно актеру? Казалось бы, «живи и радуйся»! Но что-то скребло в районе души. Жизнь переставала радовать. Въяве начинал прокисать характер.
Вот в таком состоянии неуравновешенности чаще всего и срываются актеры. Начинают пить. Или еще чего… Причина тому простая: творческая неудовлетворенность. Роли есть, да. Но какие? Мхатовские старики говорили: «Нет маленьких ролей, есть маленькие актеры». Согласен, нет маленьких ролей. Но есть плохие роли! Сырые, вязкие, как говорят на Орловщине, «клеклые», как плохо пропеченный хлеб. Делаешь-делаешь из таких ролей конфетки, да незаметно душу-то и надорвешь. А если еще к тому же и режиссер попадется из толстокожих… Тогда совсем «караул». Тогда — прямая дорога «в тираж». Под музыку сладких воспоминаний старых поклонниц: «Какой был актер! Как начинал!».
Подобная перспектива мне не грозила, но… Какая-то тревога все равно прокралась в душу. Надо было что-то делать, что-то менять. И прежде всего менять свои представления, свои оценки собственной работы. Нужно было протаптывать новую творческую тропку.
И в это время режиссер Владимир Петрович Салюк начинает работу по горьковским «Дачникам». Он дает мне роль Суслова. Это для меня было как глоток свежего воздуха. Володю Салюка я знал еще со студенческой скамьи. Я хорошо помню его прекрасную курсовую работу: спектакль по Стейнбеку «О людях и мышах». Он пришел к нам вместе с Олегом Ефремовым. Как режиссер он много помогал ему и в «Современнике», и в нашем театре. В «Дачниках» Салюк собрал прекрасный актерский коллектив: Ия Саввина, Владлен Давыдов, Светлана Коркошко, Люба Стриженова, Саша Дик. Работать у Салюка было легко. Атмосфера свободы, доброжелательности, раскованности царила на сцене. Владимир Петрович принадлежал к категории «застенчивых» режиссеров. Он стеснялся делать замечания актерам. Ему казалось странным, как это исполнитель не может понять простой мысли, которую он, режиссер, вот уже полчаса втискивает (черт бы его подрал совсем) в его «умную» голову. Ведь это же так просто!.. Ну, наконец-то!..
Мне нравился Суслов! И тогда, и теперь, «по прошествии». Один из лучших персонажей горьковской драматургии. Крепкий, несгибаемый, шершавый. Как напильник. Такие роли остаются в памяти надолго. Не знаю, как в народной, но в актерской — во всяком случае.
Спектакль шел много сезонов. Даже после раздела МХАТа он был на короткое время восстановлен.
Николай Власик
«ОН ВНИКАЛ БУКВАЛЬНО ВО ВСЁ…»
(из дневников начальника личной охраны Сталина)
Не будет большим преувеличением сказать, что интерес в российском обществе к личности И. В. Сталина, его революционной и государственной деятельности за последние годы заметно возрос. Выходят в свет новые научные и «популярные» (хотя далеко не всегда объективные) издания, освещающие различные стороны противоречивой и великой «эпохи Сталина» и пользующиеся большим спросом у современного читателя. Этот процесс закономерен и напоминает действие бумеранга: огульное отрицание и замалчивание истины обернулось по прошествии времени острым желанием людей обрести её, отвергнув усиленно навязываемую «официальную» — либеральную точку зрения на нашу историю. В нынешние годы безвременья и унылого политического «безрыбья» на смену недавнему заказному развенчанию советского прошлого и лидеров социалистической державы приходит объективное осмысление событий тех сложных и героических десятилетий в истории нашей Родины. Оценивая прошлое, сопоставляя его с днём сегодняшним, люди невольно задаются вопросом: кем был этот загадочный, суровый политик Сталин — жестоким тираном, творцом «тоталитарной» системы, как внушают нам сейчас, или великим Вождём русской, советской нации, создателем коммунистической сверхдержавы, мобилизовавшим народ на борьбу с внутренней контрреволюцией и гитлеровской агрессией? Люди хотят понять, к а к о й это был человек, каковы были его отношения с окружающими, каким он был на работе и в обыденной жизни, — благо сегодня есть с к е м и с чем сравнивать. Поэтому каждый новый штрих к портрету Сталина и его эпохе особенно ценен не только для профессионального историка, но и для рядового читателя, желающего разобраться в хитросплетениях взаимоотношений людей и событий того времени, найти ответы на непростые вопросы недавнего прошлого, порой скрытого пеленой тайн и загадок. Пролить свет на некоторые «тёмные» страницы советской истории 1940–1950 годов помогает интересный документальный источник — записки и дневники начальника личной охраны Сталина, генерал-лейтенанта Н. С. Власика, публикацию которых мы предлагаем вниманию читателей нашего журнала.