- Табачная война, - сказал Ушаков.
- Ну да, - кивнул Гринев. - Еще одного зазевавшегося мимоходом волки сжевали.
- Второй за этот год.
- Но не последний, - еще беззаботнее хохотнул Гринев.
- Накликаешь, - поморщился Ушаков.
- Ты думаешь, мне сколько-нибудь их, сволочей, жалко?
- Вряд ли.
- Чем их меньше, тем нам лучше. Знаешь, если бы не моя правопослушность, я бы их сам валил.
- Верю, - вздохнул начальник уголовного розыска. Ему стало грустно. Ушаков знал Николая Ивановича Сороку, еще когда тот был начальником передового цеха завода металлоконструкций и про него писали хвалебные статьи в рубрике "Правофланговые" в "Правде Полесска". Неплохой был мужик...
- Будем раскрывать, - сказал Ушаков.
- А что, и раскроем, - бодро, с некоторым излишним энтузиазмом заверил Гринев, отвечавший за борьбу с умышленными убийствами и лучше, чем кто другой, знавший, сколько убийств табачных дельцов зависло в последние два года. - Куда мы денемся.
- Пора уже раскрывать, - сказал Ушаков. - Надо браться за них всерьез.
Кто хорошо знал Адмирала - так кликали в области полковника Ушакова, тот прекрасно представлял, что если этот человек определил для себя цель, то достигнет ее обязательно.
- Наша возьмет, - произнес Ушаков негромко, и в его словах звучал вызов.
Глава 4 БОЛЬШОЙ КИДОК
Арнольд Колпашин нежился в ванне с гидромассажем и множеством электронных выкрутасов типа компьютера с голосовой индикацией на русском языке. Это чудо бытовой техники он оборудовал на первом этаже своего недавно отремонтированного в лучших новорусских евроремонтных традициях старого немецкого особняка. Один из его знакомых умудрился поставить такую ванну на втором этаже, и кончилось тем, что она рухнула вместе с потолком - хорошо, что никого не зашибла.
Арнольд знал толк в водных процедурах. В жизни, конечно, предостаточно удовольствий, но что может сравниться с хорошей гидромассажной ванной? Или с доброй русской банькой? Раки покрупнее или, на худой конец, креветки, пивко холодное, только не немецкое или голландское, а наше отечественное, лучше разливное, хотя хорошего разливного в последнее время днем с огнем не сыщешь, и русская баня - вот он, предел мечтаний.
Под тугими теплыми струями он расслабился и впал в состояние, сравнимое с нирваной. Сознание плыло по волнам, и ему было хорошо. И страшно не хотелось возвращаться к заботам, к тысячам вопросов, которые нужно решать в офисе, к переговорам с мелкими поставщиками и к тяжелой беседе, которую предстоит провести с наглеющим таможенником. Таможня хочет иметь все больше, делая все меньше, но Арнольд на нее не обижался - это желание всех паразитов на земле. А такая вещь, как окно в границе, да еще надежное и прочное, считай, стеклопакет, стоит очень дорого.
Наконец, решив, что с него достаточно, Арнольд начал постепенно возвращаться к действительности. Напоследок ополоснулся холодной водой, пофыркал, растер докрасна свою мускулистую, хотя и начинающую, как у всех бывших спортсменов, заплывать жирком фигуру, и отправился на кухню. Там колдовала Лена, как какой-нибудь оператор системы управления на главном пульте электростанции, переключаясь от миксера к тостеру, от тостера к микроволновке с дистанционным управлением. Для нее этот процесс мог сравниться разве только с удовольствием от постельных ласк. Арнольд однажды предложил ей нанять прислугу, чтобы готовила и за домом следила, но это предложение было с негодованием отвергнуто.
- Готово, - пропела она, и Арнольд, проходя, впился ей в плечо зубами.
- У-р-р, - утробно заурчал он при этом.
- Откусишь! - воскликнула она.
- Муж я или не муж? - с напускной суровостью произнес он.
- Муж, муж.
- Во, и паспорт могу показать. - Он сграбастал ее в объятия и укусил еще крепче, так что она взвизгнула. - Уйди, дурак! Я тут ему готовлю, а он...
- Кусается... Все правильно. В нашем деле зубы остфые нужны.
- И ты на мне их тренируешь.
- Это чтобы далеко не ходить...
Он сел за стол. На красивом фарфоровом итальянском блюде уже были разложены бутербродики с черной икрой, карбонатом. Готовился еще омлет и тосты с сыром. Арнольд знал, что если с утра хорошо не подкрепиться, то весь день будешь чувствовать себя в чем-то обделенным. Чтобы быть в форме, он должен быть прежде всего сытым и довольным жизнью. Голодный человек - человек злой. А злым деньги не идут.
Он плюхнулся на мягкое кожаное синее сиденье уголка, прижмурился - в окно светило яркое солнце. Погода -как по волшебству изменилась. Еще ночью хлестал мелкий, противный дождь, ветер раскачивал деревья и было зябко, мерзко, даром что весна. А теперь светит солнце и, в общем-то, все отлично.
- Как ты сегодня? - спросила Лена.
- День сумасшедший. С утра надо к Дону Педро.
Лена скривила губы, демонстрируя свое отношение к Петру Смагину, директору ТОО "Локс", приятелю и компаньону мужа. Кличку Дон Педро он получил благодаря тому, что своим статным видом и смуглым лицом, а также черными усами походил на героя-любовника из латиноамериканских сериалов. Был он скользок, хитер, и у Лены вызывал чувство брезгливости.
- Ты ему как накаркала, - сказал Арнольд. - У него неприятности с таможней. Приличную партию цигарок арестовали.
- И не жалко.
- Да. Только он наш компаньон. - Арнольд запихнул в рот бутербродик с паюсной икоркой.
- Такие компаньоны до добра не доведут...
- Отлично, - оценил Арнольд бутербродик, потом протянул руку, сграбастал пульт и включил небольшой телевизор "Филипс", подвешенный на подставке под потолком в углу. И сразу же, как подгадал, нарвался на убойную новость.
- Сегодня ночью застрелен пятидесятилетний генеральный директор ТОО "Квадро" Николай Сорока, - вещал унылый, как закоренелый грешник на исповеди у ксендза, диктор местной телепрограммы "Берег". - Наши источники в УВД полагают, что это очередное заказное убийство из серии убийств по табачным делам.
- Ой! - вскрикнула Лена, и поднос с поджаренными хлебцами едва не выпал из ее рук. - Николай Иванович!
- Мать твою! - Арнольд прищелкнул языком. - Картина Репина "Приплыли"...
На экране замелькали кадры - дом, где проживал Сорока, его новый, гладкий, благородный и черный, как рояль, "Мицубиси-Паджеро".