- Вот спасибо.
- Ты просто чудовище...
Арнольд стиснул ладони вместе, чтобы не было видно, как дрожат руки. Начальник уголовного розыска ощущал - в душе бизнесмена сейчас идет работа. Неожиданно разговор о Пробитом сделал брешь в его броне, вскрыл какой-то душевный нарыв. Еще секунду, и чаша перевесит. И Колпашин расколется.
- Не молчи, Арнольд. Ты не сможешь жить со всем этим. Тебе пора рассказывать все, - подтолкнул его Ушаков.
Арнольд посмотрел на него. И начальник уголовного розыска увидел в его глазах нечто странное. Взор у бизнесмена не подавленный, не напуганный. Он стал каким-то потусторонним. Страшноватый взор человека, у которого установились слишком тесные отношения со смертью, который побывал у нее в гостях.
Арнольд еще сильнее стиснул ладони. Потом прислонился затылком к выкрашенной в белый цвет стене, пустыми глазами смотря в потолок. И вдруг зашипел, как от боли, будто положил ладонь на раскаленную плитку.
А потом с мертвенным спокойствием произнес:
- Господи, чтобы наговорить мне такую чушь, вы разнесли мой офис...
- Признаваться надо, Арнольд, - произнес Ушаков, понявший уже, что момент упущен и что клиент, похоже, решил стоять на своем до последнего.
- Нет, товарищи околоточные! Не надо! Потому что не в чем!
- Вся беда твоя в том, что мы взяли исполнителя, - сказал начальник уголовного розыска. - И он сейчас кается. И будет каяться дальше. Так что получишь ты за все и по максимуму.
- Не выйдет у вас ничего. - Арнольд жестяно рассмеялся. - Вы только страшные сказки горазды рассказывать. Притом сами в них не верите.
- Все выйдет,-уверенно произнес Ушаков...
Начальник уголовного розыска блефовал. Пробитый, может, и давал бы признательные показания, потому что, как все закусившие удила и летящие вперед сломя голову психи, которых вдруг тормозят, обязательно сломался бы и сдал заказчика. Так бы и было. Вот только одно плохо. В реанимации Пробитый протянул всего час. Естественно, о том, чтобы допросить его на протокол, не было и речи. Свои показания он забрал в могилу.
Глава 21 ЛЬГОТЫ НА СМЕРТЬ
Свет из-под абажура настольной лампы желтым пятном падал на стол. Ушаков поморщился - виски опять болели. Уже поздно - двенадцатый час. Но идти домой не хотелось. А хотелось сидеть здесь, застыть, забыв о времени.
Он открыл ящик, достал папку с материалами по оперативному делу "Сигаретчики". И снова, в который раз, начал раскладывать пасьянс. Слева подозреваемые. Справа - жертвы. Живые и мертвые... И опять расклад был немножко другим, чем в прошлый раз...
Когда перекочевывали из живых в мертвые одни "карты", Ушаков испытывал сожаление. Когда отправлялись на тот свет другие, он испытывал удовлетворение, поскольку на этом свете подобным мерзавцам не место.
Но с каждой очередной смертью он ощущал дуновение потустороннего холода. Как тогда, выйдя из комы и узнав, что произошло в колонии-поселении в Олянино.
- Зона, - вслух произнес Ушаков, и его негромкий голос в тиши кабинета прозвучал чужим. - Обычная зона.
Да, там, в Олянино, была зона - колония-поселение. Тут, в Полесске, свободная экономическая зона. И в обоих этих зонах гуляла смерть. В первой она дурманила головы убийц наркотическим опьянением, раствор опия распахнул ей, костлявой, широко ворота в тот дальний поселок. Во второй смерть спускается на крыльях похожего, почти наркотического кайфа - кайфа от огромных шальных денег. Свободная экономическая зона! Молочные реки, кисельные берега. Кажется, воткни здесь палку в асфальт, и она зацветет баксами. Здесь слишком плодородная для баксов земля. Квоты, границы, через которые потоком идет контрабанда, неисчислимые льготы - вот те удобрения, от которых баксы растут, набирают вес и объем. Надо только уметь собирать урожай и кидать его в закрома - на западные счета. И нужно успевать поворачиваться быстрее других, потому что желающих много... Льготные квоты. Льготная растаможка. Льготные цены. Льготная смерть.
Ушаков положил перед собой фотографию Арнольда Колпашина и задумчиво посмотрел на нее. А куда положить ее? К живым? Или к мертвым?
Арнольда продержали в изоляторе временного содержания УВД десять суток. Еще пару раз Ушаков беседовал с ним, но без особого толку. Табачник уперся.
- Неужели вы не понимаете, что я не буду писать явку с повинной? Не буду биться головой о стену и кричать - виноват, люди, судите... Вы не понимаете этого? - Улыбка у Арнольда была какая-то каменная, глаза пустые.
- Почему? - поинтересовался Ушаков.
- А потому, что я уже побывал на том свете. А после этого люди меняются.
Начальник уголовного розыска кивнул. Он отлично знал это по себе.
- И мне ваши угрозы не страшны. А ваши увещевания просто смешны... Мне вообще плевать на вас.
- Так все равно мы тебе все докажем, - вяло давил на него Ушаков, понимая, что все без толку.
- Ничего вы не докажете. Потому что у меня деньги. А у вас ничего, кроме дурного желания меня посадить.
- Не обольщайся. И не с такими деньгами за спиной сажали. Не тебе чета люди были.
- Поглядим.
Вот и поглядели. Через трое суток районный прокурор посчитал, что основания для дальнейшего задержания гражданина Колпашина не усматривается.
- Хотя бы на десять суток продли! - сказал Гринев надзирающему прокурору. - Ты же нас под корень рубишь.
- Валентин Михайлович, а законные основания есть? - спросил строго прокурор, из молодых, любящих поговорить про верховенство закона.
- Есть информация. Мы знаем, что это он.
- Информация где? В деле?
- В оперативном деле.
- А это не считается.
- Понятно. Убийца на воле, а мы в грязи, - произнес язвительно Гринев. - И никому, кроме уголовного розыска, ничего не нужно... Да вы с ними одним миром мазаны.
- Что вы говорите? Я ведь тоже долг выполняю на своем месте, - возмутился прокурор.
- Да на каком ты месте? - не выдержал Гринев. - Ты еще в детсаду был, когда я убийц голыми руками брал! А сейчас вы все умные такие! Щенок!..