– Не дождёшься! – крикнула Мария с второго этажа, открыв форточку.
Даниэль не обернулся, но я увидел, как потеплел его взгляд.
– Борись за своё счастье, даже если на твоём пути целый мир, который против вас. Я знаю, что она любит тебя. Всё ещё очень любит.
– Неужели? И из любви ко мне она вышла замуж за этого… гладко бритого?
Даниэль закатил глаза, как будто я сказал что-то из ряда вон выходящее. Но это моя реальность. Моё настоящее.
– Ты даже не пытался.
Я лишь фыркнул на его слова.
– Я не прав? – бросив в меня слова, как в быка красной тряпкой, он выгнул бровь. – Давай, скажи, что я не прав. Ты сдался. Опустил руки. Принял. Ты поступил, как слабак.
– Я принял её выбор, – процедил я, сверля взглядом точку впереди.
– Нет, ты просто слабак.
– Не надо, – новым предупредительным тоном, сказал я.
– Ты даже не стал бороться. Очнись, идиот. Она жива, – резко завернув голову в его сторону, я заметил, как притупился взгляд друга. Ему также же дерьмово, как и мне. По сей, чертов день. – А знаешь, я покажу тебе.
С этими словами, он полез в карман джинс. Вытащив телефон, Даниэль несколько раз провёл по дисплею и поднёс экран мне.
Нет.
На телефоне была изображена Грейс и ее отец в движении вблизи. На ней то самое коричневое пальто-халат, которое мы покупали вместе. Сердце больно екнуло.
Даниэль нажал на плей, и картинка с Грейс и её папашей ожила.
– Мистер Мелтон и миссис Росс! Вильям! – кричал один из мужчин, попавших в кадр. Он держал в руках камеру.
Тут же появились еще больше людей с камерами и микрофонами, а меня чуть ли не вывернуло наизнанку, когда какой-то из кричащих, назвал другую фамилию. Она теперь не Мелтон. Она – Росс.
– Грейс Росс, Вы можете ответить на несколько вопросов? – кричал им вслед один.
– Что Вы скажете о делах вашего отца? – орал второй.
Отец схватил её за руку, остановившись. Он что-то шепнул ей, и Грейс обернулась. От её измотанного вида мне стало ещё хуже. Да, может быть, она выглядит хорошо, но я не вооруженным взглядом вижу миллионные слои косметики. Какого черта Даниэль показывает мне это?
– Да, моя дочь согласна ответить на два любых вопроса, – чересчур дружелюбно огласил Вильям.
Грейс вырвала свою руку из его ладони и сжала губы в линию. И от меня не ускользнул её секундный холодный взгляд, которым она наградила своего донора спермы, а после обратила внимание на выкрикивающих. В то же мгновение, рука отца вновь появилась на её локте и, вероятно, сжала его, судя по боли, отразившейся на её лице. Похоже у них все очень несладко.
Телефон ублюдка зазвонил, и его взгляд говорил о том, насколько сильно он не хотел оставлять её одну. Но он всё же откланялся в сторону с неохотой, когда посмотрел на экран мобильника.
– Почему Вы бросили заниматься футболом? – голосил один.
– Почему Ваши картины не дополняются новыми? – перебивал второй.
Зелёные глаза медленно начинали наполняться гневом, мешающимся с.. болью? Если я не обманываю себя, если я вижу это не один, то боль сочится из её покрасневших глаз.
– Почему Вы бросили Принстон? – присоединился третий.
И ещё несколько голосов за кадром, которые нападали на неё. Я бы врывал глотку каждому, клянусь Богом. Они не видят, что ей дерьмово?
Грейс покосилась в сторону отца и обратила взгляд к людям за кадром.
– Потому что у меня больше нет вдохновения, – просто ответила она.
– Миссис Росс, что является Вашим вдохновением?
Она что-то тихо сказала, и вновь посыпались новые вопросы, но в основном, чтобы она повторила.
Грейс откашлялась, и подняла подбородок.
– Тренер, – безэмоционально ответила она, хотя это маска. Я точно знаю, что это маска.
Очередные десятки вопросов, о ком она говорит и что имеет в виду.
– Тренер в университете, – успела сказать она, в ту же секунду, отец дёрнул её за руку с такой силой, что у неё могли вылететь мозги.
Коротко улыбнувшись, ублюдок потащил её в сторону, пока вслед им голосили уже сотни вопросов. Один за другим они выкрикивали их, но запись оборвалась, а я посмотрел на Даниэля.
В горле пересохло, а внутренности наполнились свинцом. Пытаясь найти в себе хоть каплю жидкости, чтобы смочить горло, я не мог. Внутри образовалась удушающая и убивающая пустыня.
– Что скажешь?
– Зачем ты показал мне это? – сухо спросил я, едва найдя в себе силы на какой-то ответ.
– Чтобы ты вспомнил о наличии яиц, а не плакался тут, как сопливая девочка, которую бросили.
Оставляю последний взгляд на друге и срываюсь с места.