Я бегу так быстро, насколько могу, диктуя себе: правая-левая, правая-левая. И так по кругу. За спиной слышу крик Марии. Конечно, она всё подслушивала, но даже слезно молящий голос сёстры с просьбой остановиться, не способен удержать меня на месте. Бегству помогает такси, которое я ловлю по пути.
Всё происходит, словно в тумане.
Дома быстро остаются за спиной, на смену жилому – приходят поля и деревья. С каждой новой милей, меньше становится фонарей. И вскоре они вовсе перестают освещать дорогу, потому что их попросту нет в данном месте. Мужчина с опаской косится на меня, я, в свою очередь, отсчитывая по дюйму в голове, сокращая расстояние до конечной точки.
Как только на горизонте появляется свет фар, кажется, доносится облегчённый выдох с соседнего кресла. Рёв машин, визг шин чуть ли не ежедневно наполняет это тихое место запахом адреналина, безумия, скорости и денег. Либо всё, либо ничего, – вот их первое правило. И единственное. Никаких других. Ты можешь делать всё, что заблагорассудится, даже столкнуть противника с горы.
Я был тут дважды, когда учился в школе. Но выигрыш достался мне единожды. В этом участвуют только те, у кого отбита голова. А у меня она отбита именно сейчас, как когда-то в юности после смерти Алисии. Трасса всегда напоминает о ней, и это мой восьмой круг ада.
Ставлю свою подпись на листе о том, что не имею, и не буду иметь никаких претензий при несчастном случае. Кладу на стол три сотни и получаю номер с ключами. Да, за участие ты ещё платишь. Глазами пытаюсь найти ту, что теперь принадлежит мне. И нахожу. Это дерьмовое стечение обстоятельств. Она принадлежала мне в школе. Это точно она.
Красный мустанг, по бокам которого пара чёрных полос, заставляет меня чуть ли не усраться на месте, потому что я боюсь сделать шаг в его сторону. Но всё же делаю. Ярость внутри намного сильнее страха.
Провожу ладонью по капоту и закрываю глаза, когда занимаю место в салоне. Тут ничего не изменилось, даже запах тот же. Аромат адреналина, страха и смерти. Однажды, какой-то двинутый успешно помог сопернику покинуть трассу именно на ней. Благо, что второй отделался сломанным о руль носом, но это лишь то, что я знаю. Кто-то мог убить на ней, стоит только сделать резкий поворот руля и встретить чей-то бок, чтобы сбить с пути. Ремонт ты тоже оплачиваешь сам, но это никого не смущает, наоборот, повышает азарт.
Называют мой номер, и нога автоматически жмёт на газ.
Подъезжаю к ровной линии и смотрю на противника, который празднует заранее. Но ему нихрена не достанется, я практически готов убивать.
До ушей доносится плач Марии. И в зеркало заднего вида, замечаю бегущую к машине младшую сестрёнку. Как быстро сменилась её радость на истерику. Я всегда боялся и с ужасом остерегался подобного состояния сестры. Но не сейчас. В эту самую секунду я и сам в истерической агонии. Я ничего не решаю. Решают эмоции.
Я не зол, это далеко от моего эмоционального состояния. Я в бешенстве. Разочаровании. Гневе. Психозе. Это малый набор слов, которые могут описать весь огонь внутри. Уверен, если я кого-то убью, даже не замечу. И, чёрт возьми, я хочу. Ужасно хочу стиснуть в руках чьё-то горло, чтобы услышать характерный сломанным костям хруст.
Как она могла?
Этот вопрос мучает ежесекундно. Как могла упоминать в своих словах меня. Как могла так легко об этом говорить. Как ей удаётся растоптать меня, находясь за тысячу миль. Как она может продолжать спокойно жить, будто ничего не было. Словно я – пустое место. Она выжгла чёртову память, а может и вовсе не запоминала меня, играя отведённую роль или используя для того, чтобы забыть или вернуть своего покладистого щенка. Эти, и ещё сотни вопросов без ответа.
Если эта машина влетит в любой вертикальный участок и поможет мне получить полную амнезию, то я готов помочь отказать тормозам и зажать педаль газа до полной топки.
Взмах женских рук, и последнее, что я улавливаю – слёзы на щеках сёстры. Нога зажимает газ, и машина ревет, выпуская за собой клубы дыма. Резкий толчок и она летит по тёмной дороге, на которой нет даже фонарей. Это не то, чем я занимался в школе, это незаконно, но разве мне не плевать? Определённо плевать. Темнота больше не пугает меня, я становлюсь её коренным жителем. Иногда она даже становится приятной.
Адреналин – странная штука. С помощью него становится радостно и страшно одновременно. Я буквально чувствую, как искрится собственная кровь под ревом мотора. В ту же секунду вспышки воспоминаний оглушают. Перед глазами застывает пелена, а дорога впереди размывается. Я чувствую запах. Он далёк от жженой резины. Я чувствую ореховый аромат волос Алисии, которая когда-то сидела рядом, но в другой машине. Я не особый любитель орехов, а лучше даже сказать абсолютный не любитель, но Алисия постоянно грызла миндаль. Иногда я называл её белкой, только для этого нужно было моё лучшее настроение, а такое было не частым явлением. Её же всё устраивало, потому что при таком раскладе я называл её хоть как-то, кроме имени. Если другую подобное могло задеть, то не Алисию. Наоборот, она улыбалась, услышав от меня подобное.