– Если ты продолжишь, то так оно и будет. Ты встанешь на учёт в Испании, тут мы только узнаем, что всё в порядке и опасений нет.
– Если он узнает?
– Он не узнает, – делаю акцент на отрицании и открываю дверь клиники, пропускная её вперёд.
В глазах Грейс застывают слёзы, и я торможу спешку. Не хватало того, чтобы нас посчитали за психов или меня за морального ублюдка, терроризирующего свою девушку. Кладу ладони на её щёки и вытираю поступившие слёзы.
– Мы можем не идти, – говорю я, с трудом принимая данную позицию отступления. Всё только ради её спокойствия.
– Нет, мы пойдём, – всхлипывает она. – Просто ты открыл дверь и…
– И что? – подгоняю я её секундную задержку.
– И это так мило, Фуэнтес, – захлебывается Грейс.
Господи, я сойду с ума, дайте мне сил и побольше ромашки, которую любит пить бабушка, когда дед начинает готовить на её кухне. Я до сих пор помню её вытянутое лицо из-за того, что банка с гвоздикой была не на том месте. Бежали все, и я в том числе.
– Ты вообще меня слушаешь?
– Конечно, слушаю, – что я, мать вашу, только что прослушал? – Что не так?
– Ты точно меня не слушал.
Святая Дева Мария, помогай.
– Я слушал, задумался, как решить проблему.
– И как?
Вот дерьмо. И как что? Менять подгузники? Кормить? Укладывать спать? Пеленать? Ухаживать? Мыть?
– Что на счёт Амелии? – спрашивает Грейс, и я почти визжу, как сучка. Она выбирает имена.
– Неплохо, – соглашаюсь я.
– А если будет мальчик?
– Да хоть Диего, разве это имеет значение сейчас?
– Да!
Господи, я в дерьме.
– Как ты хочешь назвать? – интересуюсь я, искоса смотря в сторону регистрационной стойки, из-за которой на нас подглядывают с дичайшим интересом.
– Не знаю, это ведь не так важно сейчас, – хмыкнув, Грейс вытирает слёзы.
Что, блять, происходит с её гормонами? Я же не сам с собой разговаривал, говоря то, что сейчас это не так важно. Перевожу дух и воодушевлённо улыбаюсь.
– Хорошо, давай узнаем и решим? – терпеливо предлагаю я, пока в голове взрываются хлопушки с миллионом вопросов, в основном с одним и тем же: что за нахрен?
– Хорошо, – кивает Грейс, и я благодарю всё на свете.
Пара девушек смотрит на нас и, кажется, они сдерживают улыбку, когда мы подходим к стойке. Грейс всё ещё всхлипывает и вытирает слёзы, я же не медлю, мы и так опоздали.
– Здравствуйте, мы записаны на час дня.
Одна из девушек кивает, а вторая желает нам доброго дня и начинает ковыряться в бумагах. Всё это время Грейс изучает глазами обстановку, а я нервно постукиваю пяткой. Не думал, что так волнительно будет узнать пол будущего ребёнка. Я думал, что стану отцом в ближайший год или два, сейчас у нас в запасе считанные месяцы до момента рождения человека, которого мы должна защитить буквально собою.
– Кабинет тринадцать, во втором корпусе, – говорит девушка, протянув нам пару листочков. – Нужны Ваши подписи на согласие.
– На какое согласие? – оживляется Грейс. Зелёные глаза бегают от девушек на меня и обратно. Медленно, она превращается в мою очень яростную Грейс.
Можно готовить задницу.
– Согласие на обработку Ваших персональных данных, – улыбается девушка, с замешательством смотря на меня.
– Фуэнтес! – шипит моя Фурия.
– Теперь оно не анонимно, – улыбаюсь я, и Грейс злится ещё больше. – Ты только что назвала мою фамилию.
– Я убью тебя, Диего Фуэнтес, проживающий в США, город Принстон и работающий в Принстонском университете, – отчеканивает она, над чем я начинаю смеяться.
– Ты великолепна, Грейс.
– Я знаю, – буркает она, гордо вскинув носик.
Провожу ладонью по её пояснице и улыбаюсь.
– Всё будет хорошо, – стараюсь сделать голос до невозможности успокаивающим.
Грейс поджимает губы, в её глазах отражается смятение и борьба с самой собой. Она так же, как и я, хочет знать. Я почти уверен в этом.
– Я буду рядом, мы через всё пройдём вместе, – добавляю следом, улавливая, как смущённо переглядываются девушки за стойкой. – Я доверяю тебе, ты доверяешь мне. Помнишь об этом?
– Хорошо, – Грейс сдаётся, и я сжимаю её ладонь, когда она ставит подпись на бумаге.
Подхватываю все документы и веду её в указанную сторону, пока она неуверенно, но бредёт следом. Я не отпускаю её ладонь и на секунду не из-за того, что боюсь побега, а для того, чтобы она знала: я всегда рядом. Кажется, будь я на её месте, давно бы двинулся и сбежал на одинокий материк, прожигая остаток жизни в одиночестве, почти как пират. И если бы мне выклевали глаз, я мог совершенно точно пройти отбор на судно, рассекая моря и океаны. Пить ром, грабить города и стрелять из пушек. Вот же мечта идиота.