– И где мы тогда будем жить? Здесь, в Лондоне? Или переберёмся обратно в Принстон, где я снова стану идиотским тренером, а ты моей студенткой? – зло, со сверкающими глазами, спросил он рычащим голосом.
– А может и так. А может, я хочу снова пойти учиться. Об этом ты не подумал? – расставив кулаки по бокам, с вызовом смотрю на него. Не на ту напал.
– Хочешь – учись. В Испании есть отличные заведения, получше Принстона.
– А если я хочу быть рядом с Этаном и Скарлет?
– Да что ты заладила со своим «а если», «а может»! Если не хочешь уезжать со мной, так и скажи. Не надо строить из себя хрен знает кого.
– Значит, я из себя кого-то строю? А ты такой беленький и пушистый, прямо одуванчик какой-то! Ну и катись в свою Испанию, раз она тебе так нужна, – я хотела эффектно уйти, но большой живот сыграл против меня.
Когда у меня не получилось подняться, потому что спина начинала болеть, а живот перевешивал, я почувствовала сильные ладони Диего, подталкивающие меня в поясницу. С его помощью я всё-таки поднялась.
– Спасибо, – буркнула я.
– Грейс, – позвал Диего на этот раз мягким голосом, но я уже шла на кухню. Жаль только, что она из-за габаритов квартирки находилась в пяти шагах.
Подойдя к холодильнику, я вытащила бутылку воды и начала жадно пить. Даже когда уже не хотелось, я все равно продолжала, потому что спиной чувствовала грудь Диего, прижатую ко мне. Каждая волосинка на теле встала по стойке смирно.
Когда меня уже начало тошнить от воды, я всё-таки убрала бутылку обратно в холодильник, но оборачиваться не торопилась.
– Грейс, посмотри на меня, – прошептал он мне на ухо, касаясь губами мочки уха. – Поговори со мной.
– Ты же сказал, что я там строю кого-то из себя. Ну вот и вали в свою Испанию, говнюк.
Хриплый смех, от которого завибрировала его грудь, отдался мне в низу живота.
– Дорогая, пожалуйста, посмотри на меня, – он обнял меня за живот одной рукой и развернул к себе так, что я оказалась впечатана носом в его грудь.
– Не буду.
– Ну, прости меня. Признаюсь, я повёл себя неправильно. Я должен был обсудить с тобой, где ты хочешь, чтобы мы жили. Это важно для нашей будущей семьи. Если ты хочешь, то мы можем вернуться в Америку, в Принстон. Мне плевать, слышишь? Хоть где – главное с тобой.
– Диего, я не против Испании, – я подняла на него глаза и встретилась с абсолютно озадаченным выражением лица.
– Тогда к чему был весь этот разговор?
– Ты так и не понял? – я усмехнулась, но через силу и как-то слишком горько. – Всю мою жизнь за меня всё решали. Грейс не будет ходить в школу и плевать, что у неё там друзья, ведь они ей не ровни. Грейс должна быть с отцом на светских вечерах, даже если ей хочется посмотреть марафон мультиков. Грейс будет встречаться с Арчером, потому что у него богатые родители. Грейс не будет встречаться с ним, потому что она опозорит семью. Грейс пойдёт учиться на юриста, чтобы работать в фирме отца. Грейс выйдет замуж за Арчера. Грейс родит от него сына. Грейс должна, Грейс обязана, Грейс будет. И никто никогда не спрашивает Грейс, что хочет она. Все решают за неё. Я думала, что ты окажешься не таким. Что ты будешь спрашивать моё мнение, считаться с ним. Но ты совершенно такой же, как и они.
Он немигающим взглядом смотрит на меня, а затем крепко обнимает, зарывшись носом в спутанные от сна волосы.
– Мне так жаль, малышка. Ты даже представить себе не можешь, насколько мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это.
Я одеревенела.
– Да насрать на это, Диего. Это было в прошлом. Ты моё настоящее, и даже ты не хочешь принимать меня.
– Я принимаю тебя.
– Где? Сам сказал, что вопрос о месте жительства очень важен, но решил сам с собой всё обсудить, а меня просто поставить перед фактом. И правда, какая разница чего хочу я?
Он взял меня за плечи и отодвинул от себя, чтобы посмотреть в глаза. Его лицо было отражением прошлого Диего: ледяная маска без единого проблеска чувств и эмоций.
– Я не знал, что ты примешь это вот так.
– А как я ещё должна была это принять?
– Как заботу о тебе, о нашем сыне. Я мужчина в первую очередь, и я должен думать о том, где мы будем жить. Это моя святая обязанность.
– Ну, я же не против, – взвыла я. Первые слёзы покатились по щекам. – Но почему нельзя посоветоваться со мной?
– Любовь моя, – он прижался губами к моему лбу, а я зажмурилась и начала всхлипывать. Ему повезло, что он без футболки, иначе, боюсь, что она насквозь бы промокла. – Прости меня. Ты права, я должен был посоветоваться.
– Почему тогда не сделал этого?
Диего поглаживал меня по спине, успокаивая.
– Потому что думал, что у тебя другие заботы. Суд с отцом, беременность, работа. На тебя итак слишком многое навалилось, и я решил, что хоть одну проблему возьму на себя. Здесь, в Лондоне, я ничем не могу тебе помочь. У меня нет здесь абсолютно никого. И мне чертовски хреново осознавать, что я бесполезен для тебя. Поэтому я хотел хоть что-то сделать для тебя, для нас.