– Грейс, а нужно ли тебе это тихо и спокойно? – спросила Иви и протянула ладонь, чтобы вытереть влагу с щёк.
Я всхлипнула.
– Я не знаю. Вот именно, что я не знаю. Я даже не знаю, какого это, ведь вся моя жизнь как бесконечная полоса препятствий. В том то и дело, что я даже не знаю, как жить спокойно, без всего этого.
Высказав свои переживания, мне стало чуть легче. Но это было мизерным ощущением в сравнении с сильным страхом.
– Чего ты боишься? – тихо спросила Иви. – Отец сядет в тюрьму, Диего безгранично любит тебя и у вас будет прекрасный ребёнок. Разве ли не этого ты ждала? Счастья?
– А кто сказал, что я ждала именно этого? Второе замужество в восемнадцать? Или беременность? Я даже не успела прогулять свою молодость. Где мои пьянки, где мои недельные отношения с парнями, где шушуканья с подружками о том, какое платье красивее. Я не увидела мир, как хотела. Не стала великой художницей. Всё что мне остаётся – стать мамой в восемнадцать, – уже сиплым голосом кричу я. Тело трясёт от рыданий.
Иви подползает ближе и крепко обнимает меня, прижимая голову к своей груди.
– Тише, тише… не плачь. Твоя жизнь не закончится на родах, не потеряет краски. Наоборот, ты поймёшь, что она, наконец, приобрела другой оттенок палитры. Когда я забеременела в шестнадцать, я тоже думала, что это конец – вся моя жизнь будет вертеться вокруг стирания пелёнок. Но давай не будем забывать, что не все мамочки такие: примером тому наша мать, – неожиданно для себя я даже посмеялась. – Просто относись ко всему с юмором. Стала рано мамой – будешь самой молоденькой и цветущей на родительском собрании, будешь ближе с ребёнком, понянчишь правнуков. Пережила покушение на себя, отца-деспота и многое-многое другое – будешь рассказывать детям, а они своим. И через поколений так пять, все будут помнить тебя как Грейс бессмертную, которую ничего не сломило.
– Ну, или как сумасшедшую.
– Да ну тебя, – смеётся Иви и шутливо тыкает меня в бок. – Жизнь только начинается. Мы пережили дерьмо, а теперь покажем всему миру, что сёстры Мелтон – самые охренные девчонки, которым не страшен ни один ублюдок. А наш отец ещё вспомнит то, как издевался над нами, когда его самого будут драть в задницу в душной камере. Ты мне лучше расскажи, что случилось у вас с Диего? Почему ты пришла без него?
Я ссутулилась. Иви умеет испортить всё веселье.
– С этой беременностью он совсем помешался. Мне стало плохо в такси, а он не разрешил открыть окно, мол, я простыну. Я уже зеленела у него на глазах, а он совал мне эту дебильную мятную конфету. Представляешь?
Я ожидала два варианта: либо она примет мою сторону, либо сторону Диего. Но Иви удивила меня и вовсю расхохоталась.
Обижено отодвигаюсь от неё.
– Прости, просто это… так… смешно, – задыхаясь, говорит она.
– Да ты что?
– Ага. Такое чувство, что ты просто искала повод, чтобы с ним поругаться. Грейс, он заботиться о тебе. Что может быть лучше?
– Да потому что я целую ночь сидел в интернете, читая разные статьи, сайты, чтобы узнать то, как ты себя чувствуешь, что с тобой происходит, чего тебе хочется.
Вспомнив то, что он сказал мне тогда на улице, я наконец поняла смысл его слов. Он хотел сделать мне лучше, узнав все сведения о беременных.
Диего – тот, что смотрел на меня сначала как на избалованную пустышку ледяным взглядом, с гордостью размером с метеорит, пытался мне угодить, стать ко мне ближе, помочь мне. А я сорвалась на него, сказала, что мне не нужна его помощь и вообще не нужен сам он. Сказала это Диего, который перешагнул через себя и признался, что он делал что-то такое милое. Я все разрушила.
– Как бы я не хотела сейчас признавать, но ты так чертовски права. Он идеален.
– Но-но. Нет идеальных людей, – покачала головой Иви. – Дело в том, что вы с Диего до ужаса похожи. Оба упёртые, горделивые придурки. И мне уже жаль вашего ребёнка. Только представь, каким будет он с таким генофондом? Истеричкой? Агрессором? Снобом? Засранцем?
– Иди в задницу, – я возмущённо толкаю её в плечо, другой рукой обнимая живот.
Не слушай свою тётю, Ди. Мы с тобой вместе задавим ее на твоём Ламборгини, который я тебе сама лично куплю.