Пал Палыч хотел вызвать даже вертолет, чтобы доставить его в ближайшую больницу. Леха с трудом уговорил профессора оставить его в лагере. Тем более экспедиция подходила к концу, а он пообещал обязательно подняться на ноги. Иначе было стыдно от своих товарищей, попахивало настоящим дезертирством. Да и потом начальство могло придраться к факту заболевания студента на практике.
На четвертый день он все же поднялся на ноги, и кое – как начал ходить. Все тело ныло и кололо.
Казалось, каждая клеточка тряслась в непонятно ознобе. Преодолевая слабость, тем не менее, пытался помогать девчонкам с собранными образцами. Он только отметил, как в самые острые приступы непонятной болезни, небольшой диск из серебристого металла на груди сильно нагревался, даже порой терпеть было невозможно. Друзья переживали за его здоровье, но к концу недели похудевший Леха уже довольно бодро бегал на ногах и порывался вернуться к своей исследовательской группе.
Дело шло к завершению практики, поэтому Пал Палыч ему не разрешил уходить из базового лагеря.
Костя рассказал ему, как утром ребята все же сходили на место его принудительной очистки организма, и на земле обнаружили два огромных отпечатка ног. Весь базовый лагерь сбежался, даже девчонки. Они лишь носы воротили от содержимого Лехиного нутра, а следы их впечатлили.
Профессор сделал гипсовый слепок, а затем спрятал отпечатки в ящик, и попросил не рассказывать об этом ни одной живой душе. Кому он собрался передать слепки, так же не сказал.
В конце научной экспедиции все поисковые группы вернулись в базовый лагерь. Совместными усилиями начали сворачивать базу, готовили ящиками с образцами. Бережно упаковывали дорогостоящие приборы. Даже пустые бочки из под горючего забирали с собой. Бензиновый генератор тарахтел с утра до вечера, не успевали заправлять. Нонче не древние времена, при свечах сидеть наука не желает.
За охраной природы теперь следили строго. Когда подошел катер с баржой, лагерь был уже полностью свернут. За час погрузили все имущество. Леха, хотя до конца не пришел в себя после непонятного приступа загадочной болезни, по мере сил старался помогать своим товарищам. На барже укладывал легкие вьюки. Вскоре на берегу не осталось никаких следов лагеря. Даже место кострища засыпали грунтом, а камни служившие очагом, сложили аккуратной кучкой рядом. Может, понадобятся еще кому нибудь. Здесь же оставили приготовленные дрова, их накрыли полиэтиленовой пленкой. Все прекрасно знали, каково это разжигать сырые дрова. Костер может сохранить жизнь заблудившемуся туристу или усталому рыбаку или охотнику. Закон тайги суров. Выжил сам, дай выжить другому. Исследования проводили недалеко от соединении Оби, Бии и Катуни в районе поселка Верх – Обского. Точнее, последние две реки, и чуть ниже Томь, и рождают великую полноводную Обь. До места соединения рек Бия и Катунь от базы экспедиции по сибирским меркам рукой было подать. Три сотни километров. Удивительно, но воды Бии и Катуни после соединения на протяжении многих десятков верст не смешиваются. В Бие вода с небесным оттенком, голубоватая и чистая. В Катуни же бирюзовая с легкой мутью. До сих пор «ученые» придумывают, откуда такие названия у этих рек. Пытаются найти варианты названий в мелких местных племенах. Хотя на русском, точнее – древнерусском все ясно. Вода в реке бьется о берега и камни. Или же катится. Да и мифическая статуя «Золотая Баба» по легендам в этих местах находится. Только вот ее никто не видел, одни легенды, предположения и слухи. Прячут ее в глубоких пещерах от худых людей.
Поговаривают, сознательно ее приписывают местным племенам. Эта статуя, дескать, еще с допотопных времен, из самой Гипербореи вывезена.
Катерок неспешно тянул баржу с участниками экспедиции по течению. Делать в пути было нечего. Все отдыхали или вели беседы. А еще восхищались великолепной Сибирской природой.
Могучая река Объ одна из крупнейших рек в мире. Площадь водосборного бассейна поражает воображения. Как и следовало ожидать, горе ученые до сих пор продолжают наводить тень на плетень с названием реки. Дескать, они еще до сих пор точно на знают, почему так назвали ее. Якобы, так ее назвали древние коми. Угадайте с одного раза, кто навязывает нам эту версию? Да те же самые господа, для которых любой русский топоним хуже перемолотого жгучего перца мексиканского насыпанного в одно место. Один из них «ученый» с типичным русским именем –Вольфганг Штейниц.