А вот это что-то новенькое: Курт перестал принюхиваться, чуть отодвинулся, но не уходит - вопросительно смотрит на меня. Сказать что-то захотел? А Боняк потеет. Крупными каплями. Он не видит волка. Не чувствует его дыхания. Пауза. Там, за спиной что-то происходит, но что? Собираются убить меня?!
- Курт, Алу идите поиграйте.
Повисшая пауза заканчивается. Алу, у которого на лице от прежней радостной улыбки осталось лишь кривое воспоминание - он ничего не понял, но чувствует повисшее над кошмой напряжение, снова вопит с восторгом и облегчением:
- Курт! Вперёд! Кто быстрей!
Кидается бегом вниз по склону. А Курт чуть запаздывает. Перешагивая через наш дастархан, сбивая, между делом, мой кубок с квасом, проводит хвостом по затылку хана. Типа, чисто случайно. От неожиданности, от внезапного мимолётного прикосновения волчьей шерсти хан белеет. Даже сквозь весь его многолетний степной загар.
Вредный Курт! Хан же тоже человек! У него есть сердце. Которое может не выдержать. И куда я тогда? С мёртвым ханом на руках?
Я стряхиваю с кошмы пролитый квас, наливаю кубок заново. Мелкая хозяйственная суета. Чтобы дать время хану очухаться.
Качнули душу. Покачали. Напомнили: мир богаче твоих представлений о нём. Скромнее надо быть. Чтобы быть готовым к встрече с… с необычным.
Был момент… два… когда паника захлестнула хана. Он не закричал, не побежал… но самообладание дало трещину. Две маленьких трещинки. Он это понимает. И понимает, что это понимаю я.
- Страшный... зверь. Редкий. Лютый.
Голос… нет, не дрожит. Просто маленькая заминка с дыханием в середине фразы.
- Курт? Нет. Ты же видишь как Алу играет с ним. Князь-волк - могучий зверь. Сильный. Умный. Весёлый. Добрый.
Да, хан, я не ошибся в словах, именно «добрый». Сильному нет нужды быть злым.
Виновато улыбаюсь, уточняю:
- «Зверь Лютый» здесь я.
Он вскидывает на меня глаза. Только сейчас, только по контрасту с чувствами от близкого общения с легендарным чудищем, до него доходит. С кем сегодня он разделяет дастархан. А ты думал просто длинная плешивая сопливая землеедская оглобля? - Ну, извини.
- Его убьют первым.
Я киваю на возящуюся внизу парочку. Вот, сейчас в речку свалятся. Нет, удержались.
- Ты вырастил достойного сына. Смелого, умного. Свободолюбивого. Для любого царя - нож к горлу. А уж сын мудрого Боняка из царского рода Элдари, богатый, весёлый… Его любят в Степи. Не только как твоего сына. Его имя пока не звучит громко в тени твоей славы. Но те, кто слушают - знают. У него много друзей. Для любого царя - это опасность. Убьют. Чтобы не было.
Ну же, Боняк! Осознай очевидное! Ты нашёл в этом рабёныше радость души. Ты вырастил его таким, каким хотел видеть себя. Он - твоя мечта. Пусть и не высказанная даже себе. Будет в Степи царь - твоя мечта станет падалью под ножами царских нукеров.
Тяжкий вздох.
- Чего ты хочешь?
- Х-ха… Исполнения твоих желаний, избегания твоих несчастий.
Смотрит недоверчиво. Что за глупость?! Какой-то землеед рассуждает об исполнении желаний старого хана?! Сопляк! Что он вообще может понимать?!
Мда… Но этого сопляка называют «Зверем Лютым» даже рядом с лесным чудовищем, с князь-волком. И тот его слушается...
- Больше всего в жизни ты любишь Степь и Алу. Кончак идёт на Киев. Там… он возьмёт не город - он возьмёт Степь. Под свой царский сапог. И жизнь Алу. Как муху. Просто чтобы не мешал. Не мог помешать когда-нибудь.
Боняк чуть слышно ахает: внизу у речки Алу вздумал покидать Курту палку. Кинул и командует:
- Принеси!
Курт посмотрел, удивился. Такие игры остались далеко в детстве. Или ты не вырос? Одним скользящим движением сдёрнул у Алу с головы шапку. Взял бы чуть ниже - сдёрнул бы «шапку вместе с головою». Лёгкость и быстрота этого движения, в котором явно просматривается его возможная смертельность, и взволновали хана. А Курт просто отбежал и положил шапку на палку. Сидит, вывалив язык, и ждёт - когда ж ханыч за поноской побежит.
- Ты любишь Степь больше жизни. Кончак изнасилует Степь, убьёт твою родину, превратит в царство Шаруканычей. Будет царь, кучка его прихлебателей и много-много серого степного двуногого быдла. Скот, овцы, кони, верблюды… и быдло. Людей - не будет. Тебя называют хранителем древности, вольности, славных истоков и скрепов жёлтого народа. Этого всего не будет. Слова останутся, источники завалят навозом, скрепы разрубят на кусочки, пустят на цацки.
Может, я плохо говорю на этом языке? Тогда более простыми словами.
- Всё, что ты считал важным, к чему стремился, за что проливал кровь и терпел невзгоды - коню под хвост. Царскому коню.
Молчит. Лицо… обшарпанный, обветренный, трещиноватый… камень.