— Я привык к моей сумке, скучно мне будет без нее.
А вот Малка — та все-таки стеснялась, что работает уборщицей. В письмах, которые она отправляла престарелой матери в местечко Литин, она не писала, кем работает, ограничивалась словами: «работаю на заводе», а когда мать попросила написать подробнее, то уточнила: «в заводской дирекции».
Однако оба, и Хевл и Малка, в душе благодарили всевышнего, если он еще существует в небесах, за то, что им суждено было найти друг друга. Чего стоили бы самые лучшие работы и должности, если бы они не встретились и счастливая судьба обошла их стороной. Уже двадцать пять лет, как они стали мужем и женой, лучшей совместной супружеской жизни не надо и желать. Разумеется, это вовсе не значит, что они никогда не ссорились, не было никаких перепалок, что они всегда и во всем были согласны друг с другом. Всякое бывало, но решающее слово все же принадлежало Хевлу, как и подобает мужчине.
— Все это слишком уж быстро, Этеле… — дядя Хевл не мог взять в толк происходящее. — Наспех проглотить горячий вареник, и то можно обжечь язык и глотку… К чему, дорогая моя, такая спешка?
— Он уезжает.
— Уезжает? Ему скучно ехать одному и он хочет иметь рядом с собой молодую девушку?
— Дядя, вы не должны так говорить.
— Хевл, не говори так! — поддержала тетя племянницу. — И не приставай к Этл! — повысила она голос.
— Не кричи, я знаю, что говорю. Пусть, Этл, твой жених придет к нам в дом. Мы с ним потолкуем.
— Он придет. Он хотел зайти, но было уже поздно.
Эстерка, доселе стоявшая молча, решила показать, что и у нее есть собственное мнение.
— Все зависит только от них двоих — от Этл и Сегала.
— Как тебе нравятся такие речи, Малка? Эта малышка тоже вмешивается.
— Перестань, Хевл. А сам ты разве пришел к моей тете двадцать пять лет назад перед нашей свадьбой? «Глупости, — сказал ты, — никуда твоя тетя не денется и после свадьбы».
— Трудно быть женой ответственного работника, — философски заметил дядя Хевл. — Они очень требовательные.
— Что ты мелешь, Хевл? А себя ты не считаешь ответственным? Как видишь, живу с тобой, и ничего… — Множество морщинок собралось на ее лице. За Малкой, дай ей бог здоровья, водится такое: умеет она вовремя вставить словцо, от которого остается только улыбнуться, и маленький конфликт, если таковой и намечался, можно считать исчерпанным.
По обыкновению, Малка Ленович пришла на работу раньше всех в заводоуправлении, чтобы успеть убрать до прихода сотрудников. Уборку она начинает с директорского кабинета, потом переходит со своим нехитрым рабочим инвентарем в другие кабинеты. Войдя в то утро в кабинет Сегала, она испытывала особое чувство, как будто здесь для нее уже было что-то свое, родное. «Мой будущий родственник», — улыбнулась она. Высыпая из пепельницы окурки, Малка подумала о том, что позже, когда она познакомится с Сегалом поближе, надо будет сказать ему, чтобы он не разрешал курить у себя в кабинете. Сам он не курит, и на стене висит табличка «Не курить!», а все равно вечно накурено. Письменный прибор на столе очень нравится Малке — большая голубая чернильница в середине и две маленькие зеленые по бокам. Бронзовый ангелочек распростер над чернильницами свои крылышки, словно желая уберечь человека от соблазна написать что-то нехорошее, причинить кому-то зло. Малка вытерла стол, кожаный диван, перекочевавший сюда из директорского кабинета, уступив там свое место новому. Когда на него садятся, пружины издают тихий, протяжный скрип. Человеку возбужденному, нервному этот скрип будто говорит: успокойся, сейчас обсудим, и все уладится. Малка приступила к последней фазе своей работы, взялась за пылесос. В этот момент дверь открыл хозяин кабинета. Не переступая порога, он поприветствовал ее:
— Доброе утро, тетя Мальва! (На работе Малку зовут Мальва.) Я осторожно, на цыпочках, пройду к столу. Не помешаю?
— Вы-то не помешаете, это я вам буду мешать. Но я уже заканчиваю.
Так рано он еще никогда не приходил. Он осторожно прошел к столу, сел, выдвинул ящик, стал просматривать бумаги. «Ты же собираешься со мной породниться, — подумала Малка. — Что же ты, любезный, прикидываешься, будто знать ничего не знаешь или уже позабыл о своем разговоре с нашей Этл?» Она случайно громыхнула ведром, Сегал поднял голову, потер рукою глаза, как ребенок, пробуждающийся ото сна. Перехватив ее взгляд и словно оправдываясь за свой ранний приход, он сказал: