Кто более других удерживался на месте и более переносил удары, тот приобретал уважение, и превозносился даже его недругами. По пробитии стены оставались на месте одни бойцы-молодцы. Их битва была ужасной. Другие бежали на выручку товарищей, нападали на надежу-бойца, который стоял уже бледным как смерть. Он не сдавался, переносил жестокие побои, и вдруг, уловив счастливую минуту, ударял: одного под глаз, другого в висок — и оба протягивались со стоном у ног его. Надежа-боец сопровождался всеобщим радостным криком: наша взяла! Но если он был не в состоянии перенести град ударов, то у него оставалось одно спасение, чтобы сохранить свою жизнь, надо было упасть на землю — лежачего не бьют, но такие бойцы не пользовались уважением. По окончании боя поклонники вели своего богатыря по улице при пении громких песен и вводили его в питейный дом.
Было время, когда наши бояре, тщеславясь своими бойцами, поили их со своего стола; бились об заклад и сводили их для своей потехи. Было время, что старики, воспламеняя умы молодых людей несбыточными рассказами об удальстве бойцов, пробуждали в них страсть к кулачному бою. Из наших бойцов славились казанские, калужские и тульские оружейники: Алёша Родимой, Терёша Кунеин, Зубовы, Никита Долгов и братья Походкины. Тульские бойцы и ныне славятся, но каждое место имело своих удальцов.
К сожалению, стеночные бои часто превращались в массовые побоища (а сцеплялка-свалка была побоищем изначально) с непременным использованием дубинок, кистеней, свинцовых заначек, ножей (хотя людей на «аргументах» в кулачном бою не уважали уже тогда!). «Стенка» или «сцеплялка», после которой не оставались хотя бы несколько убитых либо искалеченных участников, была до конца XVIII века редчайшим явлением. Первая попытка регламентации кулачных боев с целью смягчения царящих там обычаев имела место только в 1726 году. В изданном тогда Указе императрицы Екатерины Первой говорилось, в частности, следующее: «Чтобы увечного боя не было б и кто упадет, лежащих никого не били б»… После этого стало попроще.
Жесткие правила кулачных боев, практически исключавшие тяжелые увечия и смерть бойцов, давали возможность показать свою удаль, но не позволяли калечить соперника. Кулачные бои — это изначально молодецкая забава, а не бездумная драка, своеобразный спорт, а не просто стремление избить соседа или фаната «чужой» футбольной команды.
Вот, например, какие правила кулачных боев царили на Руси двести лет назад:
— биться с задором, но без злобы;
— лежачего не бить;
— у кого идет кровь — того не бить;
— в рукавицы ничего не вкладывать (если у кого-то находили зажатый в кулаке медный пятак, то били такого и свои, и соперники);
— ногами не бить;
— после боя зла на соперника не держать;
— пьяному в бою не участвовать.
В практически поголовном участии мужского населения в стеношных боях военные историки видят корень той стойкости и выучки, которую демонстрировали Русские воины.
Писатель П. П. Бажов так описывает правила и традиции стеношного боя в рассказе «Широкое плечо»:
Раньше по нашему заводу обычай держался — праздничным делом стенка на стенку ходили. По всем концам этим тешились и так подгоняли, чтоб остальным поглядеть было можно. Сегодня, скажем, в одном конце бьются, завтра — в другом, послезавтра — в третьем.
Иные теперь это за старую дурость считают, — от малого, дескать, понятия да со скуки колотили друг дружку. Может, оно и так, да ведь не осудишь человека, что он неграмотным родился и никто ему грамоты не показал. Забавлялись, как умели. И то сказать, это не драка была, а бой по правилам. К нему спозаранок подготовку делали. На том месте, где бойцам сходиться, боевую черту проводили, а от нее шагов так на двадцать, а когда и больше, прогоняли по ту и другую сторону потылье — тоже черты, до которых считалось поле. За победу признавали, когда одна сторона вытеснит другую за потылье, чтоб ни одного человека на ногах в поле не осталось. Со счетом тоже строго велось. Правило было: — выбирай из своего околотка бойцов, каких тебе любо, а за счет не выскакивай! Сотня на сотню, полсотни на полсотню. Насчет закладок, то есть в руке какую тяжесть зажать, говорить не приходится. Убьют, коли такой случай окажется, и башлыка, который за начальника стенки ходил, не пощадят. Недаром перед началом боя каждый башлык говорит: — А ну, молодцы, перекрестись, что в кулаке обману нет!