— Кого любишь и кого ненавидишь, что западает тебе в душу, куда идёшь — вот что. Человек, который ничего не помнит и не любит, бойцом никогда не станет. Курица только о навозной куче думает.
Иван опёрся на локоть.
— Всё забываю вас спросить, вы Мефодия знаете?
В разговор вступил Наско-Почемучка:
— Есть у нас один Мефодий в шестом «Б», очень здорово бумажных змеев клеит.
— Нет, не этот. Я о другом вас спрашиваю. Его зовут Мефодий Стоянов. Он в вашем городе живёт. Маленький такой, светловолосый, глаза чёрные. Очень любит петь и так здорово поёт, чёрт! Он студент-агроном. Вернее, бывший студент. Исключили. Сейчас он в подполье. Как же это вышло, что вы не знаете Мефодия?
— Не знаем, — вздохнул я.
Иван встал:
— Ничего. Скоро узнаете. Может, даже завтра к вечеру он тут окажется.
Возле моста у деревни Иван должен был предъявить пропуск двум немолодым солдатам. Один был высокий и тонкий, как жердь, другой — приземистый, толстый.
— Скучно, а? Придумали себе занятие для развлечения? — попытался заговорить с ними Иван.
— Иди своей дорогой! — рявкнул тонкий.
— Нелёгкая, братец, у тебя служба — обыскивать людей.
— Сказал — проходи!
Иван остановился на мосту, наклонился через перила. Постоял так минутку, потом опять обратился к солдатам:
— А знаете, где река глубже всего?
Солдаты не отвечали, глядели на него насупившись.
— Не знаете, — засмеялся Иван. — Вот здесь и притаилась глубина. Река течёт быстро да весело, а здесь — страшная глубина, только её не видно.
И, больше не обернувшись ни разу, Иван перешёл реку по мосту и направился в деревню. А тощий солдат переломился пополам через перила и испуганно глядел на спокойную речную воду.
Мы с Наско кинулись догонять Ивана. Но в тот день не успели мы договорить с Василом, не успели познакомиться и с Мефодием Стояновым.
Вырезка из газеты
К вечеру по пыльному шоссе пронеслись, фырча, четыре грузовика. Из них высыпалась целая рота жандармов.
Мрачная весть сразу же разнеслась по Велинову: прибыл Фердинанд Пантев, Чёрный капитан.
Жандармы расположились в здании школы. Вкатили во двор пулемёты на заботливо ухоженные грядки. Затопали подкованными башмаками по коридорам и классным комнатам.
— Занятия прекращаются! Сегодня есть дела и поважнее. Бери шапку, господин директор, иди отдыхай, — распорядился капитан.
Когда Фердинанд Пантев увидел трактор, он совсем взбеленился.
— Немедленно стереть! — махнул он рукой и быстро зашагал мимо.
— Слушаюсь, капитан! — прищёлкнул каблуками толстый усатый фельдфебель, как тень сопровождавший своего начальника.
Фельдфебель постоял немного, верноподданно изогнув спину. Потом лицо его изобразило недоумение, и он побежал вслед за капитаном. Догнал его, красный и запыхавшийся, на соседней улице.
— Разрешите спросить, гос’дин капитан, что вы желаете, чтобы я стёр?
— Дурак! Надписи на тракторе стереть. Серп и молот, звезду стереть. Немедленно!
— Слушаю-с! — снова щёлкнул каблуками фельдфебель и помчался обратно.
Капитан и староста стояли среди площади, точно остались одни в притихшем от тревожного ожидания селе.
Староста поднялся на цыпочки, желая что-то сообщить на ухо капитану, но тот отстранился брезгливо:
— Откуда начнём? — Староста зашептал на ухо.
— Хорошо, хорошо! — Капитан снова дёрнулся. — Идём. Они оба, сопровождаемые группой жандармов, зашагали по опустевшей улице. Все ворота были заперты. Все шторы опущены. Глухо лаяли собаки. Остановились перед домом бая Владо. Застучали прикладами в запертые ворота.
— Сейчас, сейчас! — ответил голос в доме. — Слышим!
Бай Владо отпер дверь и стал на пороге.
Фердинанд Пантев смерил его тяжёлым взглядом:
— Что долго не открываешь? О чём думаешь? Боишься, как бы не ограбили, что ли?
— Да не слышим мы. Старые стали.
Староста хрипло засмеялся:
— Гостей принимаете?
— Милости просим, господин староста, — закивал Владо, не трогаясь с места.
— А меня знаешь? Знаешь, кто я такой? — нетерпеливо спросил Фердинанд Пантев, не перестававший похлопывать себя нагайкой по сапогу.
— Не имел чести, господин капитан.
— Тогда я тебе представлюсь. Я Фердинанд Пантев. А ты Владимир Недялков, так ведь?
Капитан пристально глядел в лицо хозяина дома, следил за выражением лица. Владо не дрогнул.
— Владимир ли, Георгий ли, точно неизвестно, господин капитан. По ошибке меня назвали Владимиром.