Из блокнота писателя
Опять я должен вмешаться в эту историю.
Первой исчезновение Наско-Почемучки и Ванки заметила Латинка. Насос, качавший воду из озера, вдруг перестал работать. И Латинка отправилась их искать, потому что только они сумели бы его исправить.
Она не нашла их ни в лесу, ни в доме. Их чердачная каморка была заперта, изнутри тоже никто не отзывался.
В тревожные поиски энергично включился Милчо Техника. Он высказал предположение, что оба отправились в Змеиный дол.
Милчо тут же организовал экспедицию, потому что исправить насос нужно было немедленно.
Прошлой ночью я приготовил Наско и Ванке маленький сюрприз. На своей старенькой портативной машинке переписал для них своё новое стихотворение. Перечитал его. Может быть, после я и заменю одно-два слова, но пока что решил в таком виде показать его ребятам.
Поскольку оба моих читателя что-то замешкались с утренним визитом в мою палатку, я вышел, чтобы пройтись вдоль реки.
Столик мой оставался неприбранным, был завален книгами и рукописями, а лист со стихотворением так и остался на машинке.
Экспедиция в Змеиный дол кончилась неудачей. Наско и Ванка не явились и на утреннюю линейку.
Двух пионеров в наличии не оказалось. Дело принимало серьёзный оборот. Рушилась программа целого дня. Растаяла всегдашняя улыбка товарища Николова. Он стал вызывать к себе и подробно расспрашивать каждого поочерёдно: кто последний раз видел обоих мальчишек, что они делали, как были одеты, о чём говорили, не было ли странным их поведение, не было ли возле лагеря каких-нибудь неизвестных людей?
Николов даже разрешил Данчо залезть на крышу и спуститься оттуда в окно их комнаты. В комнате всё оставалось на своём месте. Кровати застелены, походная радиостанция, как всегда, — в углу. На столе лежали несколько номеров «Септемврийче» и куча разноцветных камней из Змеиного дола.
Данчо заметил, что нет только бинокля.
— В конце концов, не провалились же они сквозь землю и должны же где-то быть! — ворчал Николов.
Учитель несколько раз бросал на меня испытующий взгляд. Я опускал глаза и молча пожимал плечами. Чем я мог ему помочь? Если всё это было какой-то шуткой, то она непростительно затягивалась и была не так уж умно задумана.
Мы опять вышли во двор, который на этот раз показался необыкновенно широким и пустым. Словно куда-то пропало не двое мальчишек, а по крайней мере половина всех ребят. И было так тихо, как будто даже птицы прекратили петь и лес вокруг перестал шуметь.
Уже несколько минут одно предположение упорно скреблось у меня в мозгу. Но оно было ещё расплывчатым, я не мог его высказать вслух встревоженному, потемневшему лицом учителю.
Николов решил позвонить в соседнюю деревню, в дома отдыха и на станцию горноспасательной службы возле Руен.
Данчо затрубил в отрядный горн. Его голосистый призыв понёсся над полями и долами, потоками и горными вершинами. Кто бы ни бродил в этот час где-нибудь в дебрях Осогова, не мог не услышать и не откликнуться на этот призыв.
Я на минутку вернулся в свою палатку, чтобы обуть кеды и захватить куртку. Может, придётся до ночи ходить по горам в поисках исчезнувших мальчишек.
Я сразу почувствовал, что без меня кто-то в палатку заходил. Сначала я даже не мог понять, по каким именно признакам я ощутил чьё-то постороннее присутствие. Беспорядок на постели и на столе был тот же самый. Но книги лежали не на тех местах. Томик Гайдара был переложен на стул. Листок, который остался на машинке, был заменен другим. Кто-то похозяйничал на моём столе!
На листке бумаги было написано не моё стихотворение, а какое-то письмо. Письмо было адресовано мне. Было заметно, что по некоторым клавишам ударяли с силой, а иные буквы были едва различимы. Одна клавиша не успела вернуться на место. Так и застряла на полпути.
«Товарищ Асенов!
Мы Вас просим, успокойте товарища Николова. С нами не случилось ничего плохого и страшного. Пусть он не тревожится. Мы сами найдёмся. Убедите его каким-нибудь образом, что нам не угрожает опасность.
После мы Вам всё расскажем и всё объясним.
Ещё раз извините, что не дождались Вас. Мы вернёмся через два-три дня».
Внизу не было ни даты, ни имени. Но мне и не требовалось. Я стоял посреди палатки и вертел в руках Цветанкину матрёшку, неизвестно как попавшую ко мне на стол.
Рассказывает Наско-Почемучка
Сейчас очень легко говорить: «Наско, ты поступил неправильно, ты тут поторопился. Надо было поступить так-то и так-то».