Покачав головой и отбросив плохие мысли, Кайрос перевернул ее и взял на руки. Она открыла глаза и подарила улыбку, положив голову ему плечо. Он всегда был добрым по отно-шению к своим рабам, но этот жест доверия был поразителен.
Мужчина шагнул в ванну и погрузился вместе с ней в горячую воду. Она тихонько вздох-нула, когда он уложил ее на свою грудь. Вода заставила ее соски затвердеть.
К своему удивлению Кайрос почувствовал, что в нем просыпается желание. Со времен своей молодости он не занимался сексом столько раз за один день.
Он не остановил ее, когда она протянула руки и взялась за его член. Со смешком он обхва-тил ее груди.
— Я принес тебя сюда, чтобы вымыть, а не заниматься этим снова.
— Но все же, мы оба хотим этого.
— Тебе больно.
— Я не жалуюсь, — произнесла она со смехом, когда развернулась к нему лицом. Девушка села на него и обняла руками его голову. — Разве я должна спрашивать у тебя на это разре-шение?
— Да, — сказал он улыбаясь. — Но все же, я снисходительный хозяин.
— Правда?
Он засмеялся и наклонился, поцеловав ее в шею. Желание коснуться ее губ в настоящем поцелуе, чего раньше не было с другими рабынями, поразило его. Улыбка сошла с его лица.
— Как тебя зовут?
Она замерла.
— Рабыня.
— Твое настоящее имя. Которым тебя назвали при рождении.
— Я потеряла это имя, когда меня выставили на аукцион. К тому же, ты не поверил бы мне, если бы я тебе его сказала.
Что–то в ее голосе подсказало ему, что это очень важно, но он не стал расспрашивать. Не в его характере было отступать от чего–либо, но он понимал, что если дать девушке еще немного времени, она откроется и доверится ему. Откроет все свои секреты.
— Тогда скажи мне. Как ты попала на аукцион?
Она подняла ткань и начала намыливать ее.
— Разве это важно?
Он внимательно наблюдал за ее безразличным отношением. Она что–то скрывала, но что?
— Важно.
— Нет, не важно.
Девушка начала мыть его грудь.
— Ты кого–то защищаешь? — его голос прозвучал грубее, чем он хотел, но от мысли, что ее ждал другой мужчина, затошнило.
Она робко посмотрела на него.
— Если я не рассказываю, это не означает, что я защищаю кого–то.
— Но выглядит именно так. У нас есть законы.
Она засмеялась и начала намыливать его член медленными движениями, намеренно лас-кая.
— Ваши законы не смогут мне помочь.
Он открыл рот, чтобы спросить ее, что она имела в виду, когда рабыня начала массировать его яички. Закрыв глаза, Кайрос откинул голову на бортик ванны.
— Я думал, что устану от тебя к этому времени, — признался он.
— Ты это чувствуешь ко всем женщинам?
— К сожалению, да. В основном, после первого же секса с ними, я больше не хочу их.
— Мне это о чем–то должно говорить? — поддразнила она.
Кайрос вздохнул и открыл глаза.
— Я не знаю.
Можно было подумать, что девушка околдовала его. Он провел рукой по ее лицу, успокаи-вая прикосновением, и посмотрел в глубину янтарных глаз.
— Ты не из Перета.
— Нет.
Она не знает закона Перета о том, что рабов нельзя целовать. Мужчина притянул это пре-красное лицо к своему и провел пальцем по ее скуле.
— Ты очень красивая.
Она скромно опустила глаза, будто была смущена.
— Я рабыня. Нет необходимости льстить мне.
— Я честен. Я видел много красивых женщин, но ты затмеваешь их всех. Как вышло, что никакой мужчина не освободил тебя и не сделал своей женой?
— Думаю, что никто не справился бы с моим стремлением властвовать, — сказала она с улыбкой.
Кайрос не смог сдержать улыбку, которая появилась на его губах. Она положила руки на его грудь и придвинулась к нему, потершись лоном о его член. Кайрос глубоко вздохнул и увидел, как ее глаза потемнели. Он приподнял голову и их губы слились в поцелуе. Первое прикосновение было похоже на взрыв, прошедшийся по нему. Он услышал ее вздох до того, как она обвила руками его за шею, и Кайрос понял, что пропал.
Стон вырвался из глубины души, когда он нежно накрыл ее губы, уговаривая открыться ему. Как только она позволила, он скользнул в ее рот языком. Желание охватило его, и он растворился в своей рабыне. Их тела скользили друг по другу, когда он развернул ее так, что-бы оказаться сверху. Поцелуй стал глубже, требовательнее, их дыхание смешалось, их языки танцевали.