Вновь обретя наконец способность мыслить спокойно, Ясмин взглянула на себя в зеркало. Было ясно: как бы она ни старалась спрятать свое прошлое, это было невозможно. История, подобная истории Ясмин, была слишком интересна и потому долго еще будет будоражить свет. Слова Шарля Ламарке напомнили об этом Ясмин, а ведь он не знал и половины всех обстоятельств.
Очень типично для человека, не знавшего Ясмин, но слышавшего историю о том, как Андре оставил все свое имущество восемнадцатилетней девчонке-марокканке. Причины такого поступка, разумеется, становились очевидны всякому, кто брал на себя труд минуты две поразмыслить над ситуацией.
"И это на всю жизнь", - подумала Ясмин в бешенстве.
С этим было трудно спорить. Никто не примет сторону Ясмин, даже если она расскажет всю правду. И дело не в правде - реальность была совершенно неинтересна, каждый вносил свою долю фантазии. Представление Ламарке о Ясмин было затуманено десятилетней игрой его собственного воображения на заданную тему.
И не важно, где Ясмин будет жить, чем заниматься, - всегда появится кто-то, кто примется о ней сплетничать. И Ясмин увидела единственный способ, который поможет ей справиться с общественным мнением: она должна заработать столько денег, стать такой богатой, что ей будет совершенно безразлично, что они там говорят или думают. К тому же это должно заполнить ее время и ее жизнь. Ясмин займется предприятиями Сен-Клера и воздвигнет из них многомиллионную долларовую глухую стену, способную защитить ее от всех и вся. И не важно, с чего начнется ее карьера, - важно, чем она закончится. Этого будет достаточно, чтобы заставить несносных банкирских сынков дважды подумать, прежде чем дать волю своим нелепым фантазиям насчет Ясмин.
Она легла на постель, пытаясь разобраться в своих эмоциях. В жизни, которую Ясмин только что себе определила, она будет одинокой. Но в то же время она будет и независимой. Овчинка стоила выделки.
В дверь постучали, и Ясмин стремительно села на постели.
- Кто там?
- Это я - Шарль.
- Уходите, ради всего святого.
- Послушайте, я действительно прошу прощения. Вы должны впустить меня. Вы должны меня простить. Я никак не хотел обидеть вас.
- Уходите, слышите?
- Я не уйду, пока вы не скажете, что простили меня. Я буду стоять здесь и стучать в дверь, пока вы не откроете.
Обещаю, что пальцем вас не трону. Пожалуйста, только откройте дверь, чтобы я еще раз смог увидеть ваше лицо.
Ясмин встала, подошла к двери и открыла ее.
- Ну хорошо. Теперь вы увидели мое лицо. Этого достаточно? Могу я наконец лечь спать?
- А вы не спуститесь вниз?
- Нет, я устала. Уже полночь.
- Мне ужасно жаль. И я как-нибудь вам это докажу.
Обещаю оставить вас сегодня вечером в покое, только, умоляю, скажите, мы с вами еще когда-нибудь встретимся?
Может быть, через несколько дней?
- Через несколько дней я уеду, все эти дни я занята.
"Он ведь не отстанет", - тоскливо подумала она.
- А когда вы уезжаете? Не исчезайте снова.
- Я не исчезаю и никогда не исчезала. Я возвращаюсь в Париж заниматься делами Андре.
- Тогда прекрасно: я приеду в Париж, чтобы встретиться с вами. Могу я снова увидеть вас, когда все утрясется?
- Не думаю, Шарль. А теперь, если не возражаете, я отправлюсь в постель. Спокойной ночи.
Ясмин захлопнула дверь и повернула ключ в замке. Она расслышала, как Ламарке смущенно пробормотал за дверью: "Спокойной ночи!"
Дождавшись, когда его шаги на лестнице стихнут, Ясмин устало сняла блузку и юбку и натянула через голову ночную рубашку. Забравшись под большое пуховое стеганое одеяло, она подумала о своем возвращении в Париж и о том, как.., оградить себя от Хасана.