Отец учил её не бояться. «Страх — это всего лишь препятствие на пути твоей цели, — говорил он, когда они взбирались по скользким ото льда и снега скалам, покоряя одну из вершин Роронской гряды, — если не думать о том, что может с тобой случиться, а действовать, то он не сможет остановить тебя. Действие и движение, это жизнь, дочурка. А размышления оставь нотам. Они для того и живут, чтобы думать, пока мы действуем». Мама учила её действовать велением души. Самая добрая и отзывчивая беот из всех, что знал их народ. «Слушай зов своей души, моя хорошая, — ворковала она, поглаживая уставшую, но довольную дочь после того похода, — душа не может лгать и всегда подскажет верное решение. А будет ли оно правильным или нет — решим потом»…
Острая боль пронзила её грудь, пройдя насквозь до основания крыла. Прочный бастум не спас от мощного выстрела невидимого луча снайперской винтовки, оставившей на теле канарейки дымящееся отверстие. Задохнувшись ставшим неожиданно плотным воздухом, Капи перевернулась на спину, ослеплённая жгучей болью и помехами в глазах. Ночь становилась всё темней и темней, поглощая её в своих объятиях.
«Вот и всё, — сквозь слёзы улыбнулась она, чувствуя прохладу дубовой листвы и плотных ветвей дерева, через которые она падала вниз, — я смогла… прости меня мама… я сделала всё, что могла… я послушалась своей души…» Неожиданно, падение прекратилось. Приоткрыв глаза, Капи с удивлением заметила, что пространство вокруг горит синим светом. А ещё, её рана затягивается под воздействием зелёного луча, направленного откуда-то сверху. Темнота рассеялась, возвращая свет от пожаров и шум выстрелов. Капи поняла, что лежит на земле, под толстым стволом дуба, в нежных объятиях жёлтой анимаген, что-то шепчущей её на ухо.
— Мама… — даже сквозь помехи она узнала этот взгляд полный любви. — Мама… я умерла?
— Ещё чего! — громко возмутилась высокая анимаген рядом, снимая шлем. Длинные заячьи уши вытянулись на фоне горящего дерева, а красные глаза сверкнули счастливым блеском. — Даже не думай этого делать!
— Мы увидели тебя, когда ты взлетела, — сорвавшимся голосом говорила Кари, всё ещё прижимая к себе дочь, — я так испугалась, когда тебя подстрелили…
— Я проломлю голову тому ублюдку, что это сделал, не переживай, — заверила её Хара, — и засуну ему его снайперку в…
— А где остальные? — услышали они голос Эри, остановившейся рядом с ними. — Мы думали, вы в плену на развалинах в лесу…
Группа продолжала движение, не позволяя себя окружить, потому Хара, подхватив Капи на руки, бросилась в середину отряда, к роботам-носилкам, где лежали раненые и убитые анимагены. Все в Союзе знали, что нельзя оставлять тела анимагенов на поле боя — нельзя отдавать в руки людей даже разрушенные механизмы их расы.
— Луно, Лунги и Кири всё ещё здесь! — Капи забрыкалась, пытаясь спуститься на землю, чтобы показать направление. — Они остались внизу, у большого дуба.
— Да они тут все большие! — проворчала Хара, нехотя отпуская её. Юная беот покачнулась, пощупав место ранения, точнее то, что от него осталось. Кроме сгоревших перьев и прожжённого комбинезона, на её теле теперь красовалась серая заплатка, быстро приобретающая сизый цвет. Швы на крыльях также затянулись, восстановив целостность и она с радостью расправила их, вызывав у матери невольный вздох.
— Нет, даже не думай сейчас взлетать, — сердито зашипела Кари, силясь сложить её крылья обратно, — слишком много вокруг «Хранителей». Надо пробиться к тому дереву. Где это, можешь показать? — из проектора наручи Хары высветилась голографическая карта местности, очерчивающая белыми абрисами ландшафт местности.
— Погоди, ты говоришь, что там только Луно, Лунги и Кири? — переспросила синяя беот. — А где Хиру и Харси?
— Ну… — та виновато поморщилась. — Так получилось, что их поймали, когда мы убегали от шагоходов. А потом Айвира сказала, что их держат возле какого-то блокгауза… — шквальный залп от трёх шагоходов заставил всех четверых пригнуться. Оставшееся позади дерево, с которого упала Капи, превратилось в горящий столб, орошая свои корни горящими листьями.
— Кто такая Айвира? — Эри быстро надела шлем обратно, вглядываясь в темноту дебрей.